Сентябрь, 2005

Причина для зависти y Тиля Линдеманна: гомосексуальность.
Именно поэтому на выходящем в октябре альбоме "Rosenrot" он рычит "Schwule!" («Гей»!) в песне о мужчинах, которые встречаются с другими мужчинами.

"Close Up" получил уникальный шанс побеседовать со скептически настроенным по отношению к СМИ фронтменом Rammstein на плавучем маяке в Париже.


Бульвар вдоль реки Сена - идеальное местоположение для владельцев ресторанов в Париже. Рядом с блестящей библиотекой, где единственное еще не отремонтированное здание - огромный обшарпанный склад, занятый художниками, повсюду стоит ряд пришвартованных судов-ресторанов, вдобавок к разбросанным тут и там летним кафе.

Самое странное дополнение - бывший плавучий маяк, покрашенный в красный цвет. Превращенный в клуб под названием "Batofar", он располагает концертными помещениями, где выступают различные электронные музыканты и ди-джеи. Однако сегодня он полностью осажден немецким колоссом.

Rammstein из тех групп, которые могут совершать подобного рода вещи. Возможность прокатиться на очаровательном лондонском двухэтажном автобусе, украшенном символикой группы, по шумной площади Бастилии с последующим осмотром достопримечательностей вокруг Триумфальной Арки, с легкостью позволяет им заинтересовать многих журналистов – не тратясь на телефонные беседы и другой маркетинг - и провести во Франции целый день, заполнив его короткими интервью. Это даже может, если вам нравится смаковать закулисные подробности, заставить журналистов подписать странные контракты, которые, грубо говоря, лишают их права использовать свой собственный материал.

Во время фестиваля Metaltown 2005 в Готтенбурге – там, между прочим, вокалист Тиль Линдеманн, будучи на сцене, повредил колено, когда на него наехал самокат (травма, как он утверждает, уже не доставляет ему проблем) - одним критерием для получения фотографом аккредитации было принятие всех пожеланий Rammstein. В действительности это означало, что ни один из других исполнителей на фестивале не мог быть сфотографирован без подписания бумаги со множеством строгих условий (контракт был отменен после протеста крупной вечерней газеты).

Подобный документ кладется и передо мной, хотя об этом не предупреждали, когда пообещали "Close Up" прослушивание Rosenrot. Юридические термины на академическом английском дают понять, что того, кто нарушит правила и распространит запись альбома или интервью, будут пытать всю оставшуюся жизнь.

Не имея выбора, я ставлю подпись.

Мне дают послушать альбом в наушниках, на CD-плеере, который перевязан лентой с пломбой.

"Если вы сломаете пломбу, то я сломаю вам руку", - предупреждает меня один из координаторов.

Одно можно сказать, если понятие "techno" и проскользнет в описаниях Rosenrot, то лишь по старой привычке.

На сей раз группа установила личный рекорд, сократив период между выходом альбомов до года; это стало возможным потому, что музыканты использовали много материала, который уже был записан для "Reise, Reise" (2004). Даже название альбома, которое сначала было опубликовано на официальном сайте www.rammstein.com, звучало сначала как "Reise, Reise (vol. 2)", затем "Reise weiter", и лишь потом было выбрано "Rosenrot".

Альбом продолжает продвижение от танцевального бита, которое началось с "Mutter" (2001). И если ярлыки необходимы, музыка сегодня ближе индастриалу - грубый металл с многочисленными грандиозными аранжировками.

Это развитие, которое особенно нравится продюсеру Якобу Хеллнеру.

- После "Mutter", я думаю, каждый почувствовал - пусть даже и не сказал вслух - что, если мы хотим продолжать работать, то не можем повторяться, - говорит он. - Этот альбом был естественным завершением "Herzeleid" (1995) и "Sehnsucht" (1997). Они стали своего рода трилогией. Мы использовали эти технометаллические вещи на полную катушку, так что пытаться и повторяться было бы просто глупо. Все мы, работавшие над "Reise, Reise", почувствовали, наконец, что этот альбом совершенно отличается от более ранних.


Межличностные отношения в группе во время "Mutter"-эры житель Стокгольма описывает как чрезвычайно напряженные.

- Членам группы пришлось заново чертить карту своих действий,- объясняет он. - Каждый должен был чувствовать себя вовлеченным в творческий процесс и желание продолжать крайне тяжелую работу, стоящую за всем этим. И если в ком-то есть творческая движущая сила, чрезвычайно важно продолжать в том же духе и развиваться. Именно поэтому я был очень рад, что новый материал не содержал просто набор техно-хитов; тогда я, возможно, подумал бы: "И что же я буду с этим делать?" Теперь на их место пришли песни в стиле "Keine Lust" и "Reise, Reise", и я почувствовал себя по-настоящему вдохновленным.

Он не хочет утверждать, что трещины были настолько глубоки, что раскол был бы неизбежен.

- Эти парни невероятно долго были вместе, и связи между ними очень крепки. В разных ситуациях некоторые из них, бесспорно, чувствовали, что плевать на это все хотели. Но они смогли увидеть: вместе они создали нечто уникальное, чтобы так просто от него отказаться.

- Какие именно были проблемы – это, честно говоря, неинтересно, потому что они были обыкновенными. Несколько человек должны собраться в комнате и создать нечто из ничего, придя к согласию. Обязательно возникнут разные мнения. Я, однако, могу сказать, что запись в результате оказалась чертовски хорошей. В "Mutter" больше драйва, чем в "Reise, Reise". Теперь люди стали старше и не делают такой агрессивной музыки как раньше. И я думаю, это хорошо.

Что музыкантам группы нужно было сделать, чтобы разобраться в ситуации, так это, согласно Якобу Хеллнеру, некоторое время провести подальше друг от друга.

- Они постоянно были так близко друг к другу и многое пережили вместе. Я думаю, им нужно было стать «свободными», чтобы попытаться открыть подходящий способ совместной работы. Коллективный путь творчества, где множество людей, создавая вещи, свободны от ограничений.

Вокалист Тиль Линдеманн лишь лениво машет руками и кивает, когда речь заходит о кризисе в группе. При нашей с ним встрече за столиком в кафе на верхней палубе "Batofar" он вообще произвел впечатление человека, который часто лениво жестикулирует.

Долгий разговор "Close up" с фронтмэном не назовешь мировой сенсацией, но то, что он должен предстать перед журналистами для интервью, само по себе исключительное событие. За последние два года Тиль говорил со СМИ в исключительных случаях. Представитель звукозаписывающей компании неоднократно посмеивался, какой я счастливчик, что получил этот уникальный шанс.

Тиль, однако, счастливым не выглядит.

- Не очень-то я счастлив тут присутствовать, - первое, что он пробормотал. – Рихард (Круспе-Бернштайн, гитара) занят своим сольным альбомом. Флаке (Кристиан Лоренц, клавиши) болен, так что я это делаю потому, что должен помочь своим коллегам. Но Париж действительно прекрасен ...

Гитарист Пауль Ландерс, басист Оливер Ридель и барабанщик Кристоф Шнайдер также посвящают день беседам, главным образом, с французской прессой. Требования группы заключаются в том - да-да, вы, возможно, уже начали улавливать линию партии - что интервью должны проводиться в присутствии переводчика, хорошо владеющего языком обеих сторон. Несмотря на то, что теперь вокалист говорит на сносном английском, внештатный переводчик Бьёрн Браттеби сидит с нами на протяжении всего разговора. Он понадобился нам лишь однажды, когда Тиль захотел описать на немецком, какой именно смысл в том, что корабль выбран и обложкой альбома, и местом для проведения интервью (что-то о монументальном и художественно-выразительном).

- Что я не люблю в интервью, так это то, что ты должен сидеть и отвечать на одни и те же вопросы три дня подряд. Когда создаешь музыку - раскрываешь свои сердце и душу; я затронул ряд личных вещей, о которых совсем не хочу говорить. Люди должны думать сами. Возьмите, к примеру, такой вопрос: "Что ты подразумеваешь под этим текстом?" А я не понимаю, зачем рассказывать притчу, если потом еще надо объяснить ее суть. Должно быть место для воображения.

Однако подобные амбиции приводят нашего поэта к одним расстройствам, так как большинство фанатов не понимают языка, на котором он поет.

- Что забавно - многие фанаты тратят время на перевод текстов слово в слово. В Мексике я встретил маленькую девочку, которая научилась всему только при помощи словаря. Было по-настоящему смешно слышать. Это требует определенных усилий. По каким-то причинам мексиканцы в особенности невероятны, когда дело доходит до подобного. Они поют полностью все тексты абсолютно всех песен. Даже немцы не делают этого. Но, конечно, раздражает, что не все понимают лирику. Вначале мы пробовали сделать некоторые песни на английском, но они звучали просто нелепо.

Через некоторое время выясняется, что этот степенный человек оживляется, когда разговор заходит о двух вещах: геи и южноамериканские бордели. В "Mann gegen Mann" - речь о первых. Это одна из любимых песен Якоба Хеллнера на альбоме: "В ней есть своего рода YMCA-хор, это фантастика". А вокалист хитро улыбается, когда начинается обсуждение названия.

- "Pissbög" по-шведски (если я правильно понимаю перевод с немецкого на шведский), - хвастается он.

Тиль имеет в виду слово "schwule" («Гомик»), которое он периодически выкрикивает в припеве. Из его перевода понимаешь, что выражение не слишком лестное. Согласно Бьёрну Браттеби, соответствующее слово - "bögjävel" (bög - голубой, jävel - ублюдок, дьявол).

- Думаете, там есть намек на гомофобию? - спрашивает Тиль.

Такое впечатление возникает очень легко.

- Ну, это естественно. Но это – только песня. Она о гомосексуалистах, и, по правде, в каком-то смысле у них есть преимущество. Им никогда не нужно выпендриваться перед девушками с дурацкими подарками или приглашениями на ужин. Они просто смотрят друг на друга и решают идти домой вместе. Они знакомятся в очень странных ситуациях, но им ничего не стоит переспать друг с другом. О чем я и написал в более поэтичной манере. Провокационно, но когда послушаешь, поймешь, что в этом нет негатива.

Тиль отрицает, что текст написан на собственном опыте, однако с радостью приводит пример:

- Не собираюсь называть ничьих имен, но в одной английской группе, с которой мы дружим, есть два гея. Однажды мы кое о чем поспорили на то, что если я проиграю, то должен буду вытащить их на ночь в Берлин и провести по всем гей-клубам в моем районе. Ну, естественно, я как всегда проиграл. И когда мы прошлись, я подумал: «Вау! Как же все это быстро у них происходит!» Один взгляд – и они оба уже знают, что будут делать. Я обзавидовался. Мне бы хотелось провернуть такое же с незнакомой женщиной: «Привет, ты хорошенькая. Пойдем ко мне?»

Я предполагаю, что у такого обаятельного парня, как он, вряд ли есть трудности с кем-нибудь переспать.

- Если кто-то – чертовски известный певец, то нет, - смущенно отвечает он. – Но для обычного парня это сложно. В субботу вечером в Стокгольме такое, может быть, и легко устроить, но обычно нужно пройти сквозь череду свиданий и прочего дерьма. Покупать цветы, конфеты и прочие штуки.


Риск, что их посчитают гомофобами, кажется Rammstein плохой идеей. Упорные слухи о правом экстремизме преследовали группу с самого начала, в основном из-за упорного использования немецкого языка.

- У меня больше нет сил говорить об этом, - тяжело вздыхает Тиль. - Люди могут верить, чему хотят. Пару лет назад я был очень зол, потому что все газеты хотели поговорить об этом. В особености у немецких журналистов были большие проблемы с нами.

Он убедился на собственном опыта, что на их родине идет постоянная охота за негативным материалом о Rammstein.

- Репортеры глупы. Они словно маленькие крысы, которые незаметно ползают вокруг тебя и пытаются нагадить тебе на стул. Им трудно понять, что группа, поющая на немецком языке, может иметь мировой успех. Поэтому они и сидят в своих удобных немецких убежищах и пытаются раскопать всякие идиотизмы. Не знаю, зачем им это. Они просто… глупые. Или же, на самом деле, большинство из них очень умные, но то, что они делают, не внушает доверия.

Выбор языка в тексте – вот что сегодня выводит нас на вторую любимую тему вокалиста.

В "Rosenrot" впервые Rammstein предлагают песню, в которой нет ни слова по-немецки. Называется она «Te quiero puta», и автор переводит это как «Я люблю тебя, сука».

- Некоторые парни, к примеру, мы, группа, приезжаем в бордель. И какая-нибудь puta открывает дверь и восклицает: «Привет, гринго! (так латиноамериканцы презрительно, а теперь уже и общеупотребительно называют белых – О.Б.)» Эти леди не морочат себя всякой поэтической чушью. В песне говорится о мужчинах, женщинах, сексе и вечеринках. Один парень влюбился в девушку из борделя, а она отвечает ему: «Ты мне нравишься, но нечего ко мне ходить со всеми своими чувствами и эмоциями. Мне лишь нравится твой «fruita» (фрукт), так что дай мне его попробовать».

Несмотря на такую мало романтичную тему, писать текст Тилю помогала его подружка, которая бегло говорит по-испански.

- У немецкого и испанского примерно одинаковый стиль, - объясняет он. – В обоих используется раскатистая «р». Оба они звучат одинаково жестко и брутально.


Парочка влюбилась друг в друга в Южной Америке и хочет проводить там как можно больше времени.

У певца есть своя маленькая спартанская хижина в Коста-Рике, откуда открывается вид на море и горы.

- Обожаю риск, жизнь, склад ума… все. Большинство из этого совершенно отличается вот всего того, что я знал раньше.

Как отличается?

- «Mañana» (завтра, потом), - улыбается он и начинает тараторить кучу испанских выражений. – Происходит все и в то же время ничего. Дома, в Германии, все очень хорошо организовано, все под контролем, люди всегда приезжают вовремя, а беспорядок – ночной кошмар. Думаю, в Швеции так же. В Южной Америке больше открытого пространства. И музыка с зажигающими кровь ритмами, под которую любой может танцевать. И женщины…

После выхода «Rosenrot» группа возьмет перерыв до лучших времен 2006 года. Этот план, похоже, совершенно не беспокоит фронтмэна.

- Я проведу в Южной Америке как минимум четыре или пять месяцев. Мы с подружкой подумываем о большом путешествии. Начнем с Аргентины, затем поедем в Чили, Перу, Эквадор и Боливию. Поразмыслим еще поподробнее насчет Колумбии. Очень странная страна. Их порошок довольно неплохой, - он ухмыляется, имея ввиду кокаин.

Вы его пробовали?

- Естественно, да!

Ну, и как?

- ВЫ меня, что, пытаетесь убедить, что никогда не пробовали?

Да, я молод, и я швед.

- Точно. Шведы, конечно же, предпочитают амфетамин.


Расслабленное отношение, которое здесь демонстрирует Тиль Линдеманн, противоречит всему, что символизирует Rammstein. Он соглашается, но заявляет, что одно не исключает другого.
- Вот почему, наверное, мне это и нравится – объясняет он. – Здесь должно быть особое время для работы и для отдыха. Когда мы приходим в студию, то сразу же становимся чудовищно дисциплинированными. Словно запускаются немецкие механизмы.

Якоб Хеллнер использует то же слова, когда описывает нынешний Rammstein как «хорошо сбалансированную машину». Он также утверждает, что ни один шведский артист, с которым ему довелось работать, не демонстрирует такой высокий уровень амбиций и мощную движущую силу, как эти шестеро немцев.
- В этот раз все шло так легко, что было просто ужасно, - говорит он. – Нужно было только нажать кнопку «старт» - и весь механизм заработал. Каждый знает свою роль, свое место и кому как работается лучше всего. Если кто-нибудь оглянется назад и посмотрит, как оно все было годами раньше, то увидит, что работа с этим альбомом прошла очень мягко.


Группа начала репетировать в апреле. Якоб подключился в конце месяца, и весь май был проведен в студии. "Rosenrot" был увековечен в Teldex в Берлине, которая обычно используется для записи классической музыки.

- Поскольку, когда мы работаем, нас довольно много, в нашем распоряжении оказалось не так уж много подходящих мест. Шестеро музыкантов и еще трое из другой команды - итого девять человек, нуждающихся в рабочем пространстве и комфортабельном жилье. Раньше, чтобы найти спокойную обстановку для работы, мы отправлялись за границу - побывали во Франции, Испании, на Мальте. На это раз производство альбома пришлось втиснуть в тур-график, поэтому мы решили остаться дома. Даже прямо сейчас идет работа над DVD, который должен выйти под Рождество. В основном он будет содержать записи живых выступлений, к примеру, с концертов в Англии, Франции и Японии.


Если брать за точку отсчета дебютный альбом, то в этом году Rammstein отмечает десятилетний юбилей. Случившееся с тех пор, превзошло все первоначальные планы группы.

- Мы в самого начала были очень целеустремленными, - объясняет Тиль. - Никогда не было никаких "если". Для меня это было особенно забавным, потому что я поменял местожительство, переехав в Берлин, и дал себе ровно год. Если в течении этого года ничего бы не произошло, я бы вернулся назад. Но я все еще остаюсь в Берлине. Родом я из очень маленького (всего лишь 12 домов) городка на севере, в немецкой Лапландии.

Грузовик с пожитками выехал в 1994 году. Вокалисту тогда было 31 год.

-Я полностью убежден, что наша карьера выглядела бы по-другому, если б мы достигли успеха, будучи моложе. Сегодня мы знаем, как обходиться друг с другом. Мы - шесть личностей с совершенно разными характерами, с опытом мы поняли, что важно все время говорить, говорить и говорить. И мы делимся друг с другом абсолютно всем. Но, конечно, иногда это также и трудно. После десяти лет, постоянно находясь в компании друг друга, можно почувствовать опустошение.

В целом окружение Rammstein сегодня все еще состоит из тех же людей, что и в начале. Якоб Хеллнер рассказывает о чувстве близости:

- На протяжении этих лет мы стали настоящими друзьми, - говорит он. - Большинство людей, работающих с группой, вместе уже долгое время, и каждый старался проявить максимум заботы к новичкам, взятым в штат. Я уже подметил, что команда Depeche Mode немного похожа в этом отношении. Ко всему относятся чрезвычайно внимательно, по-семейному.

До Rammstein Тиль стучал на барабанах в панк-группе, Оливер играл фолк-поп, Рихард посвятил себя хип-хопу, а Пауль и Шнайдер играли припанкованый рок в разных командах. Когда они объединились, их первой целью было создать что-то уникальное.

- Мы настраивали себя так, чтобы не быть кавер-версией какой-либо американской группы, - поясняет певец. - В Восточной Германии были сотни групп, которые пытались делать навеянные США хип-хоп, металл, готику или еще что-либо. Все это было под влиянием Америки. Mы же хотели создать нечто действительно злое и жуткое из гитарных риффов и аккордов.

Люди смеялись над вами?

- Конечно. Они до сих пор смеются.

"Rosenrot" - пятая попытка Rammstein заставить их замолчать - выйдет 28 октября, предшествовать ему будет тяжелый сингл "Benzin".


Когда мы поднимаемся с мест после беседы, Тиль хочет продемонстрировать, что испанский не единственный язык, который он пробовал изучать.

-Большое спасибо, - говорит он на шведском.

Затем снова продолжает хвастаться своими глубокими знаниями языка, посылая последнее приветствие:

- Якоб, я хочу трахаться!

И вот сообщение передано. Все могут прорычать “schwule!”


Marcus Grahn, "Close Up"


// Перевод Ольги Белик, Flamme, Bamba //

Tweet