Интервью с Тиллем для "Metal Hammer" (польское издание) (ноябрь, 1997)

ноябрь, 1997 год

Они выпустили всего два альбома, но уже завоевали такую популярность, что считаются одной из самых любимых групп Германии. Этой весной их дебютный альбом "Herzeleid" пережил второе рождение и спустя год после выпуска довольно долго занимает верхние строчки хит-парада лучших продающихся альбомов - что стало сюрпризом даже для группы. После такого успеха первого диска почва для выпуска второго была готова самым чудесным образом. Альбом "Sehnsucht" вышел в самое лучшее время, какое только возможно, и все, кто слышал об этой группе раньше, расхватали его с жадностью алкоголиков, дорвавшихся до водки после долгого воздержания. И самая популярная группа из бывшей ГДР не обманула наши ожидания, записав альбом, который, может быть, звучит мягче, но очень интригующе. За несколько недель до того, как «Раммштайн» приедут в Польшу (группа сыграет на фестивале Odjazdy-97), вокалист одного из самых интересных открытий прошлого года Till Lindemann дает интервью Metall Hammer.


Metall Hammer: Тиль, как дела? У тебя уставший голос - или мне кажется?

Тиль Линдеманн: Не кажется. Я и правда немного устал и напряжен.


МН: Почему? Что случилось?

ТЛ: Турне! Просто турне.


МН: Есть какие-то проблемы?

ТЛ: Можно и так сказать. Но они касаются не группы, а постановки. Поскольку шоу огромное, то все делалось впопыхах, и теперь приходится торопиться каждый день, чтобы все успеть перед концертом.


МН: Как долго продлится турне?

ТЛ: Точнехонько до 25 октября, то есть больше четырех недель. Ты можешь подумать, что эти проблемы происходят потому, что мы в турне всего несколько дней, но я думаю, это не имеет значения. Каждый день мы играем в разных местах и в разных условиях, и каждый раз все надо проверять, потому что у нас очень много пиротехники. Кроме того, нам надо все обговорить со всевозможными службами безопасности, особенно с пожарными. Иногда это очень нервирует.


МН: Могу представить. Но сейчас мы можем перейти к более приятным вещам. Поздравляю с альбомом "Sehnsucht". С моей точки зрения, он еще лучше, чем "Herzeleid", это отличная вещь.

ТЛ: Мне очень приятно…


МН: Ты уже можешь сказать, что «Раммштайн» - звезды?

ТЛ: Знаешь, нам не очень нравятся такие термины, и мы, естественно, себя звездами не чувствуем, но в Германии многие хотят из нас таковых сделать. На нашу музыку оказывается сильное давление, и все делается для того, чтобы сделать «Раммштайн» еще популярнее. Так что, не спрашивая нас, из нас сделали звезд.


МН: Все происходит так быстро, но у вас ведь не было легкого старта. Как вообще случилось, что вы стали играть такую музыку?

ТЛ: Мы знали друг друга задолго до того, как образовался «Раммштайн». Тогда мы были друзьями – и до сих пор мы друзья – мы знали друг друга больше 10 лет и все это время играли музыку. Хотя раньше мы играли в разных группах. Я, например, был в панк-группе, где были только ударные и искаженный бас. Иногда мы приглашали гитаристов, и чаще всего ими оказывались Рихард и Пауль, которые сегодня играют в «Раммштайн». Однажды мы начали день с того, что стали вместе петь и играть на басу, и родилась идея создать новый проект совместно с Рихардом. Нам хотелось, чтобы это было нечто темное, мрачное, с низким вокалом – что-то вроде «Sisters of Mercy». Вот так мы затеяли этот параллельный проект, и у нас вышло так здорово, что мы решили покинуть свои основные группы и полностью сконцентрироваться на новом детище. Мы осознали, что в нем можем полностью выразить себя, что это именно та музыка, которую мы действительно хотим играть. Она нас удовлетворяла, делала счастливыми, была абсолютно новой - это была наша музыка. Все совпало, и эта совокупность была просто идеальной в каждом своем аспекте.


МН: И когда появилось название «Раммштайн»?

ТЛ: Вообще-то это было название нашей первой песни. Раньше у нас было множество английских имен вроде «Stamping Prayer» (Заклейменный Молящийся или Заклейменная Молитва – О.Б.) Но мы никак не могли решить, что из всего этого выбрать, а «Раммштайн» нас полностью устроил. Это была песня о жертвах авиакатастрофы, имя «Раммштайн» звучало здорово, в нем можно услышать монументальность и устойчивость. Оно отлично подходило под характер нашей музыки, так что вместо поисков другого названия мы решили остановиться на этом.


МН: Кто из вас в прошлом был теснее всего связан с электронной музыкой? Кто оказал такое влияние на «Раммштайн»?

ТЛ: На самом деле первым был клавишник, но затем почти все из нас проявили интерес к этой музыке: Рихард, Пауль и наш ударник Шнайдер. Очень быстро они постигли все секреты этой музыки и оборудования, необходимого для ее исполнения. Очевидно, что, живя на Востоке, мы никогда не сталкивались с подобным и ничего не знали об этой музыке. Так что пришлось наверстывать упущенное и вкладывать в себя и в оборудование кое-какие деньги. Таким вот образом пришлось узнавать про лупы (циклически повторяющийся небольшой фрагмент мелодии ), брейкбиты и другие подобные им примочки.


МН: Если кратко, то ваша настоящая карьера началась после объединения Германии?

ТЛ: Да. Раньше мы тоже играли, как я говорил, но это была иная атмосфера. Мы больше были в андеграунде.


МН: Естественно, было проблемой достать альбомы западных артистов, узнать о новых записях и направлениях. Однако в Восточной Германии у вас все же было больше возможностей, чем здесь в Польше. Я имею в виду, что все-таки Запад был у вас прямо за стеной.

ТЛ: Да, но это было не так-то просто. Вовсе не все до нас доходило, а если такое и случалось, то слишком поздно. И это было связано с другим способом мышления, с другим отношением к музыке. Мы не могли увидеть много групп вживую потому, что к нам почти никто не приезжал. Так что даже если у нас и были контакты с западной музыкой, то очень слабые. Многое мы узнавали только из журналов, в которых всегда была приличная доля вымысла. В такой ситуации развитие группы происходит совсем по другой модели, нежели если бы все было в нашем распоряжении.


МН: Но, возможно, в этом был и промысел божий, потому что благодаря этой изоляции ваша музыка была лишена влияния других групп и осталась самобытной. И, правда, ее сложно с чем-то сравнивать.

ТЛ: Конечно. У нас был другой взгляд на музыку, другие идеи, мы использовали оборудование иначе, чем наши западные коллеги. Несомненно, это придало другой характер музыке «Раммштайн», и я не думаю, что это было негативным влиянием.


МН: Вам просто повезло в карьере, или же вы были по-настоящему хороши?

ТЛ: Ха-ха, я не думаю, что смогу ответить на этот вопрос, ты меня немного смутил. Но, подозреваю, в этом бизнесе всегда надо обладать капелькой удачи. После успеха «Herzeleid» мы стали уверенней, мы поняли, что делаем музыку, которая отличается от всех других немецких групп, делаем что-то, чего еще не делал никто, что никто такого раньше не слышал. И благодаря отклику публики на наших концертах, теплым комментариям в прессе и хорошему отношению журналистов мы смогли поверить в себя даже в те времена, когда были еще «маленькими». Конечно, мы не ожидали такой положительной реакции на нашу музыку и не могли даже вообразить, что все сложится так здорово. И я думаю, для того, чтобы этого добиться, всегда надо немного удачи.


МН: Как ты опишешь музыку, которую играет «Раммштайн»? Это ведь не классика и не индастриал?

ТЛ: Мы зовем ее данс-металл. Но мы склонны делать это на немецкий манер – Tanzmetal.


МН: Так ты думаешь, что вас можно сравнить, скажем, с «Die Krupps»?

ТЛ: И да, и нет. Если смотреть на способ записи, отношение к музыке и использование более или менее одинакового инструмента, то мы, в общем, похожи. Но из-за маленьких деталей, нюансов в музыке «Раммштайн» сильно отличаются от «Die Krupps». Думаю, подобные совпадения часто встречаются.


МН: Точно. Ваш первый альбом «Herzeleid» уже ценится очень высоко, однако самое интересное, связанное с этим диском, было другое. Почти через год после выхода, он вдруг свалился как снег на голову, появился в чартах и стал самым продаваемым альбомом в Германии. Я хочу сказать, что изначально он не имел такого успеха, как сейчас, спустя несколько месяцев. Подобная ситуация – редкость в мире музыке, а уж с не-попсовой группой такого почти никогда не бывает. Я не могу припомнить, чтобы такое случалось. Это было просто здорово!

ТЛ: Да, это был единичный случай.


МН: Но почему, по-твоему, к вашему дебютному альбому возник такой интерес через столь долгое время?

ТЛ: Как ты и сказал, это был наш дебютный альбом, мы не были известной группой, и не каждый мог найти нашу музыку. Затем мы дали много концертов, и много людей узнали о нашей музыке гораздо позже выхода «Herzeleid», потому что раньше у них не было и шанса на него наткнуться. Поэтому и увеличился интерес к группе и альбому. Концерты были отличные. Мы были в замечательной форме, и шоу немного отличалось от обычного. Из-за этого число проданных дисков стало стремительно расти. Нас не очень-то крутили по радио и в популярных телепрограммах, но благодаря «сарафанному радио» нами интересовалось все больше и больше народу. Друзьям рассказывали, что вот есть такая хорошая группа, называется «Раммштайн», надо послушать. И, в конце концов, все стало развиваться в правильном направлении.


МН: То есть самым лучшим промоушеном для «Раммштайн» были концерты?

ТЛ: Точно.


МН: Полагаю, это удача, что вы не выпустили свой новый альбом раньше, как это сначала планировалось. Тогда бы у «Herzeleid», возможно, и не было второго успеха.

ТЛ: Да! Все могло быть и так.


МН: Другими словами, успех сингла «Engel», как и нового альбома, можно было спрогнозировать. Вы ожидали, что после такой хорошей продажи первого альбома людям так же будет интересен и второй? Время его релиза было очень удачным.

ТЛ: Да, просто все так сложилось. Мы не знали, что так случится. Но все контролировал наш лейбл, он выбирал правильную дату выпуска сингла и альбома. Он действовал профессионально и все сделал вовремя. Если бы мы сами решали такие вопросы, наверняка все пошло бы не так хорошо. Мы вообще не были уверены, что «Engel» станет хитом. Мы предоставили лейблу свободу действий, он выбрал «Engel» и попал в точку. Я имею в виду, что мы могли выбрать другую песню. Но у него в этих делах есть опыт, так что мы полностью ему доверяем.


МН: Как ты думаешь, в чем секрет феномена «Раммштайн»?

ТЛ: Мне кажется в том, что мы – нечто абсолютно новое. Никто так не играл раньше, и вы не найдете другой диск с похожей музыкой.


МН: Но как долго вы сможете оставаться новыми и оригинальными?

ТЛ: Понятия не имею, ха-ха… Если попытаешься делать это осознанно, может не выйти. Мы не ставили перед собой задачу делать что-то новое и оригинальное. Это не был наш план. Мы просто записали то, что нам хотелось, и продолжили делать то, с чего начали. Нельзя позволять кому-либо манипулировать тобой и, к примеру, делать только то, что хочет твой продюсер. У него могут быть хорошие намерения, но если ты под его влиянием делаешь что-то, в чем не уверен, все может провалиться.


МН: Ты мог представить, что после всего лишь двух альбомов «Раммштайн» станут самой популярной группой в Германии?

ТЛ: Никогда.


МН: Не думаешь, что все произошло для вас слишком быстро?

ТЛ: Нет, «слишком быстро» - не очень удачное выражение в нашем случае. Мы осознаем, что происходит, и способны с этим жить. Эта ситуация нас не пугает. И, более того, все это не случилось внезапно, в один день. Мы делали один шаг за другим, и лифт медленно поднимался все выше и выше. Конечно, это было очень утомительно, потребовалось много работы и усилий, но мы со всем хорошо справились.


МН: Как, по-твоему - люди меняются, когда к ним приходит успех?

ТЛ: О, да, они могут полностью измениться. Нужно быть очень осторожным. Но я думаю, с нами такое невозможно, потому что, как я раньше сказал, успех не пришел к нам в один день. То есть, конечно, мы немного изменились, но это нормально. Теперь мы общаемся с разными людьми, разными компаниями, и люди тоже общаются с нами иначе, чем два-три года назад. Самое важное – мы должны быть осторожными, не потерять связь с реальностью и остаться нормальными людьми.


МН: Тебя могут изменить успех и слава, но мне кажется, эффективнее всего это делают деньги.

ТЛ: В нашем случае об этом вообще нельзя говорить. Не знаю, что о нас говорят, пишут и думают люди, некоторые могут полагать, что мы уже заработали много денег, но это неправда. С чистым сердцем уверяю тебя – мы не заработали больших денег. Еще слишком рано, и я думаю, должно пройти время, чтобы мы смогли получать серьезные доходы от этого бизнеса. Контракты с лейблами составлены так, что ты не можешь забрать все деньги сразу же. То есть все же знают, что группа для лейбла – это капиталовложение. Они должны вложить в тебя кучу денег, чтобы позже наслаждаться прибылью. Конечно, не всегда все складывается удачно, не каждая группа способна заработать столько денег, чтобы окупить вложения лейбла. Это было бы нереально и слишком уж прекрасно. В нас лейбл тоже вложил много денег, все эти записи и выпуски альбомов, концерты – дорогое удовольствие, да и наши концерты – тоже. Но мы не предвкушаем, сколько денег заработаем, мы всегда, несмотря ни на какие деньги, стараемся сделать нашу работу самым лучшим образом. Конечно, если хочешь записать альбом, надо заплатить денег, но это – забота компании. Нам не надо об этом волноваться. Например, «Sehnsucht» был записан на Мальте, «Herzeleid» - тоже за границей, в Стокгольме. Почему? Мы подумали, что это будет самое лучшее место для записей альбомов, так мы сможем полностью сконцентрироваться на работе, сделать все идеально от начала и до конца. Так что нам не надо ничего корректировать, чтобы повторить что-то еще раз с начала. Мы хотели так записать эти альбомы, чтобы они сразу же получились хорошими, и мы были бы полностью удовлетворены.


МН: То есть, можно сказать, что «Раммштайн» - команда перфекционистов.

ТЛ: Да. Несомненно.


МН: Какую музыку слушаешь ты лично, и она как-то перекликается со вкусами остальных участников группы?

ТЛ: Нам нравится самая разная музыка. Начиная с металла и перекликаясь с самыми разными направлениями. Вчера, например, мы слушали что-то новое из «Clawfinger», и всем понравилось. Также мы пытаемся слушать новинки из области металл/индастриал музыки. Но я не очень большой ее поклонник. Предпочитаю EBM, готику, что-то в этом роде. Кроме того, много слушаю техно и классическую музыку. Металл мне вообще не нравится, индастриал еще получше, ха-ха.


МН: То есть ты никогда не был фанатом металла? Даже в детстве?

ТЛ: Никогда. Старый металл совершенно не мое счастье.


МН: Я несколько удивлен, но вообще был готов к такому ответу, потому что прочитал статью «Атака треков» из немецкого «Металл Хаммера», в которой рассказывалось, как тебе дали послушать самые разные металлические песни. Тебе не понравился «Hammerfall», ты ничего хорошего не сказал о новом «Kreator». Я думал, может, тебе будет ближе «One Second» от «Paradise Lost», но и тут ошибся.

ТЛ: Да, я знаю. Звучит смешно, правда?


МН: Именно. Я-то думал, что такая музыка тебе нравится, а вышло все наоборот.

ТЛ: Ну, она меня не впечатлила с самого начала, так что я отверг ее раз и навсегда. Для меня песня должна иметь какую-то изюминку, она должна цеплять с первого звука. Если такого нет, меня невозможно заставить ее слушать. Так что я не гожусь в музыкальные эксперты, поскольку не могу обозревать альбомы и высказывать о них свое мнение.


МН: Как, по-твоему, будет развиваться тяжелая музыка? Больше в электронном или студийном направлении?

ТЛ: Думаю, базовая структура более или менее сохранится, но могу представить, что мелодичность окажет большое влияние на музыку. Гитары, однозначно, сохранят позиции, но уже сегодня мы можем заметить, что некоторые группы двигаются в направлении «Депеш Мод» и нечто похожего. Вокал должен быть низким, а музыка – мрачной и зловещей. Я только надеюсь, что не все группы пойдут по этому пути, а то музыка станет совсем скучной.


МН: Я слышал много хорошего о ваших концертах. Ваше нынешнее турне отличается чем-нибудь от предыдущего? Вы что-нибудь изменили?

ТЛ: Не сказал бы, что мы многое поменяли. У наших шоу все та же атмосфера, но они стали более профессиональными и зрелищными, содержат гораздо больше пиротехники. Сейчас этим занимаются два специалиста, а раньше мы все делали сами, и не всегда получалось так, как мы хотели. Теперь наши спецэффекты гораздо интереснее. Их больше, они сами больше, и все потому, что мы сейчас играем в залах, гораздо больших, чем раньше. Но принцип остался тот же, просто качество улучшилось.


МН: Где и с кем вам доводилось играть вместе? У вас были эффектные постановочные шоу?

ТЛ: Например, мы играли с «Ramones», «Clawfinger», «Project Pitchwork» - о последней группе ты слышал?


МН: К сожалению, только название.

ТЛ: Это самая лучшая немецкая EBM-группа. Ну, за лето мы сыграли еще и с такими артистами и группами, как Мэрилин Мэнсон, «Metallica», «Skunk Anansie», «Jamiroquai», «Megadeth» и другие. Порядочное количество.


МН: А что ты думаешь о Мэрилине Мэнсоне? Ты с ним лично общался?

ТЛ: Искренне могу сказать: я потрясен им, он произвел на меня неизгладимое впечатление. Что касается музыки, то три песни хороши, а все остальное не мое. Это не шедевр, но в целом весь альбом сделан очень хорошо. Его шоу меня околдовало. Это что-то потрясающее, мы должны быть ему признательны за такое. Но все же я нашел кое-что схожее с нашим шоу.


МН: Как думаешь, «Раммштайн» могут быть популярны в Европе так же, как и в Германии?

ТЛ: Не знаю. Конечно, это будет не так просто из-за языкового барьера. Нам надо стараться. Думаю, в некоторых странах мы уже очень популярны. Но вообще смысл в том, чтобы не превратиться в проституток и не делать всю нашу музыку на английском.


МН: Но вообще вы когда-нибудь хоть думали о том, чтобы петь на английском?

ТЛ: Нет, но мало ли, вдруг сложится такая ситуация, что нас вынудят это сделать. Это способ выйти на американский рынок, так что, возможно, мы запишем несколько песен на английском.


МН: По-моему, это не очень хорошая идея, потому что ваша музыка многое потеряет. Разве вы этого не боитесь? Немецкий язык очень хорошо ложится на то, что вы играете, и представить другой язык в ваших песнях очень сложно…

ТЛ: Это верно, но чтобы чего-то добиться в США, надо, чтобы нас понимали. К сожалению, на том рынке существуют свои правила, пусть даже нам с ними и тяжело согласиться. Сейчас мы пытаемся думать о том, как выкрутиться без ущерба для немецкого языка. Может, просто выпустим диск с переводом, а во время шоу у нас будет экран с подстрочником. Будет похоже на то, когда смотришь в кинотеатре фильм без дубляжа. Мы еще не знаем, как решить эту проблему. Пока что рискнем оставить стихи без изменений, на немецком, иначе, как ты и сказал, наша музыка многое потеряет. Это большой риск.


МН: В чем заключается музыкальная разница между «Herzeleid» и «Sehnsucht»? Ваш новый альбом сильно отличается от дебютного?

ТЛ: Мне кажется, на новом альбоме больше вокала, больше пения, тогда как в «Herzeleid» мы больше декламировали, просто говорили. А новый альбом мелодичнее, у него больше ярких моментов, песни лучше скомпонованы – и все из-за прогресса, который мы достигли как группа. У каждой песни есть структура, припевы и куплеты и все, что положено таким композициям. Мелодии отличные, красивые клавишные партии. «Sehnsucht» не такой мрачный, как «Herzeleid», у него другая атмосфера. Кому-то нравится, кому-то нет. Кто-то обвиняет нас в том, что мы записали не такой тяжелый альбом, как предыдущий. Я бы сказал иначе: это все тот же суп, в котором чуть меньше перца, что вовсе не портит его вкус.


МН: Песни «Bestrafe Mich», «Kuss Mich», и «Spiel Mit Mir» посвящены любви? Так «Раммштайн» представляют себе любовную лирику?

ТЛ: Нужно смотреть в корень, чтобы увидеть, о чем эти песни. Стихи очень жесткие и смелые, но мы показываем темную сторону любви, она существует, и мы стараемся открыто говорить об этом.


МН: «Sehnsucht» и «Eifersucht», опять же, слова, ассоциирующиеся с женщиной. Получается, альбом полон лирики. Можно назвать «Sehnsucht» концепцией альбома?

ТЛ: Так может казаться, но на самом деле – нет. Я пишу стихи к музыке. Беру домой кассеты, слушаю музыку и затем размышляю, какие слова ей подойдут. Да, вот такие темы приходят мне в голову, и они могут выглядеть как некая генеральная идея, но на деле все совсем не так.


МН: На альбоме есть моменты, например, в «Du Hast», когда можно услышить техно. Но, к счастью, «Sehnsucht» - не техно-альбом.

ТЛ: Нет…


МН: И очень хорошо, потому что многие группы этим сейчас страдают.

ТЛ: Самое важное – соблюдать баланс. Нельзя, чтобы было слишком много техно-элементов, но в то же время нельзя допустить чрезмерного влияния металла. Самое главное – найти золотую середину. По-моему, нам удалось это сделать, поскольку ты не можешь отнести нас к какому-то одному направлению. Сохранять этот баланс очень трудно, ведь любая мелочь может уже перевесить на одну из сторон.


МН: В «Engel» есть женский вокал. Кто поет?

ТЛ: Наша подруга Бобо. Поначалу я сам хотел спеть, но потом решил, что она сумеет это лучше. Первая часть дьявольская – и пою я, вторая часть ангельская – и для нее нет ничего лучше нежного женского голоса.


МН: А ты не хотел использовать этот прием и дальше?

ТЛ: Конечно, мы будем его чаще использовать на нашем третьем диске. Посмотрим, сработает ли он. Женский голос нужен не каждой песне. Но в следующий раз мы обязательно над этим поработаем.


МН: Обложка «Sehnsucht» интереснее, чем у «Herzeleid». Чья была идея?

ТЛ: Это концепция австрийского художника и фотографа Готфрида Хайнвайна. Он работал с такими звездами, как Майкл Джексон, Арнольд Шварценеггер и даже «Роллинг Стоунз», так что он очень знаменит. Мы с ним познакомились через нашего друга, кинорежиссера из Берлина и друга Готфрида, который и представил нас ему. Мы полностью удовлетворены его работой.


МН: В буклете есть фотографии всех членов группы, но на обложке я вижу твое лицо – хотя волосы почему-то темные…

ТЛ: Это не я, это Рихард. Но, конечно, для меня не проблема покрасить волосы.


МН: В этом турне вы – хедлайнеры?

ТЛ: Да, но скоро к нам присоединится «KMFDM». Они будут разогревать нас в Европе, а мы их – в США. Такой обмен любезностями. Интересно, как оно там будет в Америке. Это действительно очень трудный и совсем другой рынок. Но мы попытаемся.


МН: А как отзываются на ваши концерты в других странах, где не говорят по-немецки?

ТЛ: Мы еще не так много играли концертов, похожих на этот, так что трудно сказать. Мы были на фестивалях в Голландии, Швеции, Франции, Бельгии, и всюду было замечательно, хотя это были совершенно разные выступления, не похожие на наше обычное турне.


МН: Ты считаешь, «Раммштайн» уже зрелые звезды, или, несмотря на вашу популярность, у вас еще все впереди?

ТЛ: Все еще впереди, конечно. Мы сделали только шаг вперед, да и то лишь в Германии. В Европе сейчас тоже все идет неплохо, так что думаю, у «Раммштайн» все будет окей.


МН: Ну, ничто не говорит о том, что должно быть иначе. Тиль, спасибо за то, что нашел время, и за отличную беседу. Желаю хорошо провести время в турне и увидимся в Польше.

ТЛ: Спасибо большое. Только что сюда приехал наш тур-менеджер, так что самое время приступать к работе и готовиться к вечернему концерту.


МН: Удачи!


Metall Hammer (Польское издание)


// Перевод Ольги Белик //