Интервью с Рихардом для RockHard (№ 256 от 20.08.2008)

20.08.2008

Рихард Круспе
Rammstein, Emigrate


Рихард Круспе, неутомимый творец, ежедневно упражняется в написании музыки. Сейчас он одновременно работает над новым альбомом для Rammstein и вторым альбомом Emigrate. Для нашего интервью музыкант уделил немного времени и рассказал множество интересностей о себе.


Для начала расскажи, в какой среде ты вырос?

До семнадцати лет я жил в крошечной деревушке Вайсен (Weisen). У меня было замечательное, милое детство: природа, собак и кошек полный дом, большая семья, брат и сестрёнка. А потом всё пошло наперекосяк: мои родители развелись. Отец исчез из моей жизни, а я сам очень скоро оказался в Шверине, в доме моего отчима, с которым я не мог поладить. Любой конфликт между нами перерастал в побой. Порой мне приходилось оставаться на ночь у друга или, ещё хуже, спать на скамейках в парке, а полиция тем временем рыскала по городу в поисках меня. Когда же мне представилась возможность уехать куда-нибудь из города на учёбу, я не преминул ею воспользоваться, и отбыл из Шверина в город Хагенау (Hagenau). Кроме огромной армейской базы там, в сущности, ничего больше и не было, делать было нечего, и я от скуки занялся гитарой: играл два года к ряду в любой свободный момент. Оглядываясь назад, я вынужден признать, что при всём недопонимании, что было между мной и отчимом, он смог привить мне одну очень важную для музыканта черту: дисциплинированность. Сочинять надо каждый день, не расслабляясь – для меня это очень важно.


Где тебе нравится жить?

Сейчас я разрываюсь между Берлином и Нью-Йорком, и мне нравится так жить. Нью-Йорк питает меня своей безумной энергией. А вот отношения с Берлином у меня всегда были сложные. Это очень холодный, мрачный город; помню, когда я приехал в Берлин впервые, я был поражён этим. Сейчас, слава богу, что-то изменилось – думаю, это связанно с появлением в восточной части города турок. Хотя любое смешение национальностей даёт такой позитивный результат. Жить становится веселее. А вообще, мне бы хотелось пожить в Кейптауне: там с одной стороны горы, с другой - два океана. Мне кажется, там очень открытые и дружелюбные люди, и солнце светит как-то по-особому, так, как я люблю. Я бы сто лет там жил и каждый вечер смотрел бы на закат.


В школе ты был весельчаком или драчуном?

Я был невыносимым хулиганом в школе – это точно!


Часто дрался?

Это да! Между десятью и четырнадцатью годами я часто попадал в ситуации, когда... ну… нужно было защищаться. Когда я стал заниматься борьбой, меня научили управлять агрессией и злобой. Я тренировался пять дней в неделю, а на выходных у меня были соревнования. К сожалению, я был слишком неуправляемым, для победы не хватало терпения. Я как Тайсон – просто хотел одолеть противника физически.


А родители тобой гордятся?

Думаю, мой настоящий отец очень мной гордится. Матери всегда хотелось, чтобы я занялся чем-то другим, но сейчас всё ок: она не против того, что я зарабатываю на жизнь музыкой. Главное тут уже не то, чем я занимаюсь, а то, что моё дело меня прославило. Для послевоенного поколения, к которому относятся мои родители, самой важной стороной этого вопроса является, конечно, материальная.


А что именно для тебя значат деньги?

Ну, по большому счёту, деньги – это всего лишь возможность быть свободным и заниматься тем, чем хочется. Для меня деньги – это независимость. Хотя, конечно, к хорошему быстро привыкаешь: к некоторой роскоши, особому стилю жизни… Когда я заработал первые большие деньги с Rammstein, я думал: «Во он – рай на земле! И больше чем есть у меня в данный момент, мне не нужно». Сейчас, когда я живу на два дома, на два города, и часто летаю с места на место, мне нужно гораздо больше денег, чем тогда.


Как ты для себя определяешь, что такое успех?

Успех можно понимать по-разному. Я получил много положительных отзывов об Emigrate, продажи сольного альбома тоже довольно высоки, он вышел в Америке и даже в Австралии, и я могу назвать это успехом. Но по сравнению с миллионами проданных пластинок Rammstein, успех Emigrate – это ничто.


Расскажи о своей самой ужасной работе?

Хуже всего было работать мойщиком окон, потому что я страшно боюсь высоты (смеётся). Два года я работал дальнобойщиком, но после аварии у меня отобрали права. Тогда фирма, нанявшая меня, решила, что раз так, то я буду мыть окна на Шверинской телебашне – ужас! Мне ничего не оставалось, как забрать свои манатки и сказать «See you later!».
Чтобы хоть как-то сводить концы с концами, я продавал самодельную обувь. Сам делал тапки и продавал их потом. Слава богу, хоть руки у меня растут из нужного места, да и к тому же, когда голод берёт за горло, я становлюсь неожиданно изобретательным.
Кроме этого я в молодости учился на повара, но это слишком тяжёлый труд для меня. И дело даже не в замкнутости кухни, не в том, что ты целый день вертишься в одиночестве, а ещё и в том, что постоянно находишься в духоте и жару, которые идут от раскалённой плиты.


Ну, я бы не сказал, что раммштайновская пиротехника прохладнее…

Ну да! (смеётся) Вообще, по-моему, у кулинарии и музыки много общего. Я всегда готовлю не по рецептам. Просто хватаю всё, что есть и стараюсь сделать что-нибудь вкусненькое. Правда, иногда некоторые ингредиенты оказываются не очень сочитаемыми, но это тоже поправимо. Нужно просто запоминать, что к чему, и через некоторое время у тебя сам собой выработается что-то вроде инстинкта. Точно так же всё происходит, когда сочиняешь музыку.


Чем бы ты занялся, если бы перестал быть музыкантом?

Хм, хороший вопрос! Я бы, наверное, продюссировал какую-нибудь группу – занимался бы музыкой по ту сторону сцены. Ещё я с удовольствием пишу и размышляю. Думаю, из меня бы получился неплохой сценарист.


А сыграть ты бы смог? Есть ли у тебя какая-нибудь роль на примете, которую бы ты сыграл?

Я безумно люблю двух кино персонажей: Таксиста* и Леона. А кроме того мне по душе гангстерские фильмы, вроде «Славных парней» и «Бешенных псов».


То есть твой персонаж – это скорее отшельник или злодей, нежели супер-герой, так?

Точно! Они интереснее и глубже. После съёмок эротической сцены для клипа, я могу представить себе даже, как бы я играл в картине ту же роль, что была в клипе. Перед съёмками я себе места не находил, очень переживал, но вот мы начали снимать, и чем дольше мы работали, тем больше мне всё это нравилось. Но прошу заметить: это эротика, а не порнография!


А ты бы разделся для “Playgirl”?

Сейчас уже вряд ли (смеётся). Думаю, да и раньше я бы этого не сделал. Дома я часто хожу голый, но я не настолько эксгибиционист, чтобы раздеться для такого журнала.


Значит, дома ты ходишь голый…

Да, и мне кажется, в этом есть что-то восточно-германское. Когда в моей Нью-Йоркской квартире зазвонил дверной звонок, и я открыл входную дверь, стоя перед ней нагишом (это было утром, я лежал в постели со своей женой), она была просто шокирована этим. Непристойный восточный немец и щепетильная американка – столкновение миров! (смеётся)


Ты самовлюблён?

К сожалению, да. Мне хотелось бы научиться здраво себя оценивать, поскольку моё тщеславие действует на меня разрушающе. Но я работаю над собой, и с годами даже наблюдаю сдвиги с мёртвой точки: по крайней мере, старость учит смиряться с самим собой, с физическим дряхлением…


Но ведь теоретически можно избежать этого «примирения», воспользовавшись услугами хирурга. Или пластика не для тебя?

Нет, это определённо не для меня, но против пластической хирургии я ничего не имею. Если ты несчастлив в своём теле, и операция способна принести тебе удовлетворение, то почему бы и нет. Хотя, тут очень сложно удержаться и не переборщить (это же касается и любителей татуировок). В конце концов тело с имплантантами всегда выглядит немного странно.


О странностях: расскажи-ка о своём самом безумном поступке.

Самый безумный поступок в моей жизни сделал не я, а моя женщина. На второй день нашего знакомства она ответила «да» на предложение выйти за меня замуж. Но это уже история…


А какие женщины тебе нравятся, кто твой идеал?

Ну, у меня, как почти у всех людей, есть свой, вполне конкретный, идеал. В любых отношениях важно, чтобы человек тебе подходил, и чтобы помогал двигаться вперёд, совершенствоваться. Ты инстинктивно ищешь человека, способного на конкретную помощь тебе. Чтобы отношения складывались правильно, важно ещё соблюдать равновесие между страстью и дружбой – если что-то перевесит, отношения могут разбиться.


А что ты думаешь о группис?

Ну, это часть реальности. Общение звёзд и группис напоминают игру. Конечно, на самом деле никаких отношений между группис и звездами быть не может, всё это лишь иллюзия, но её нельзя разрушать. Лично меня группис не привлекают по одной причине: я привык сам добиваться женщины. Но в их безумном любовании звездой есть что-то чарующее…


Веришь в бога?

Верю, но по-своему, не так, как это подразумевает церковный канон. Я верю в божественную справедливость. Ещё я немного по-женски отношусь к астрологии, особенно когда дело касается оценки новых людей. Естественно, в гороскопы и прочую ерунду я не верю. Астрология, хоть и не наука сама по себе, но подчиняется всё-таки законам математики, там всё высчитывается, и с числами не поспоришь. А в глупости со знаками зодиака, которые можно найти в любом еженедельнике с программой передач, я не верю.


Смог бы прожить без телевизора?

Нет! У меня в Нью-Йоркской квартире в спальне стоит огромный проектор, и я больше всего люблю валяться в постели, курить и смотреть кино. Это единственное, кроме секса, конечно, что позволяет мне забыть обо всём на свете.


То есть читать ты не любишь?

Раньше я очень много читал, но сейчас, честно говоря, одолевает лень. Даже в самолёте я предпочитаю книжке большой экран. Просто для меня это привлекательней. Но, несмотря на это, сейчас я читаю с удовольствием «Нью-Йоркскую трилогию» Пола Остера.


Какое изобретение человечества, по-твоему, самое важное?

Каждая эпоха приносит свои великие открытия и изобретения. Наше принесло интернет –
Это, наверное, самое важное изобретение. До этого самым важным (на мой взгляд) было изобретение электричества, поскольку благодаря нему появился и искусственные свет и телевидение и, конечно, моя электрогитара.


Если бы тебе дали машину времени, куда бы ты отправился?

Наверное, во времена рыцарей-меченосцев. Я бы с радость побыл бы тамплиером веке эдак в одиннадцатом. Это очень притягательный для меня момент истории, и я много о нём знаю, поэтому проблема выбора места и времени для путешествия для меня не стоит. Да и потом, мне безумно хотелось бы почувствовать, как и чем жили люди в те времена, почувствовать ту жизнь.


У тебя есть фобии?

Как я уже говорил, я боюсь высоты, а ещё я боюсь змей.


Когда ты в последний раз плакал?

Поймали вы меня! Проблема в том, что я не умею плакать. Это не очень хорошо, поскольку слёзы помогают избавиться от страдания. Может быть, поэтому музыка так важна для меня: она за место слёз спасает меня от горя.


Примечания:

*Герой фильма «Taxi Driver» Мартина Скорсезе, которого играет Роберт Де Ниро.



Marcus Schleutermann
RockHard No. 256



// Перевод DSHF //