январь 2005

Радость силы


Некоторые ударники считают, что быть барабанщиком Раммштайн легко. Кристоф Шнайдер, выполняющий эту работу, в интервью даёт понять, что эти люди не представляют, о чём они говорят.

DrumHeads: Мой первый вопрос не имеет отношения к барабанам. В буклете «Reise, Reise» твоё имя стоит первым. Означает ли это, что ты вносишь свой вклад в творчество Раммштайн не только как ударник, но и участвуешь в создании мелодий, гармонии и текстов?

Кристоф: Порядок имён – дело алфавита (смеётся). Тексты я обычно не пишу, но в процессе создания песен мы все участвуем равноправно. Я хорошо аранжирую, да и программирование в Logic и ProTools в основном на мне. Песни «эволюционируют» во время совместных репетиций и множества концертов. И в итоге сложно сказать, чьей именно была та или иная идея. Поэтому роли никогда чётко не распределяются. Каждый из нас, кроме игры на своём инструменте, также вовлечён во все остальные процессы. Хотя, конечно, деятельность ударника для меня приоритетна.


DH: Что является «точкой отсчёта» для ваших песен?

Кристоф: Часто сначала появляются базисные идеи, как, например, гитарный риф или ритм, которые кто-то из нас приносит в студию из дома. Мы довольно долго пытаемся что-либо сделать с этими вещами, при этом они могут измениться или же пойти в новом направлении. Во время работы над последним альбомом, к напримеру, гитара, синтезатор, бас и ударные зачастую импровизировали вместе, и благодаря этому позже появились песни. Впервые, мы почти исключили компьютер из нашей работы. На других альбомах всё было с точностью до наоборот. Можно было уже дома довольно быстро сделать демо-версию песни, а потом уже попробовать сыграть её на репетиции. Это тоже приносило результаты, но при таком раскладе гитарист считал, что песня в нашем исполнении должна звучать также, как и на его демке. Из-за этого остальные не могли проявить себя, и в коллективе нарастало напряжение. Таким образом группа попала в довольно серьёзный кризис. «Reise, Reise» же появился так, как Раммштайн творили в былые времена, также, как мы работали над первым альбомом.


DH: Твои биты на новом альбоме более синкопированы[1] и проницаемы, чем в прошлом. Как произошёл такой прогрессивный поворот?

Кристоф: В последнее время я более или менее отошёл от стиля первых трёх пластинок, потому что как барабанщику это мне наскучило. Годами я с удовольствием играл просто и в то же время с большой мощью. Кроме того, это, конечно, отлично ложилось на музыку и подходило к применяемым нами секвенциям и примочкам. Мои коллеги, думаю, всегда нуждались в чём-то новом. Да и мне хотелось бы развиваться как ударнику или хотя бы играть те вещи, которые я уже давно не играл. До Раммштайн я был довольно своенравным барабанщиком, который всегда стремился играть, охотно и с удовольствием, как можно больше брейков. Когда я начал барабанить с метрономом, то понял, что раньше многое играл неправильно. Некоторые сбивки[2] полностью выбивали меня из тайминга[3]. Позже в плане техники игры многое наладилось. Правда, мне пришлось также от многого отказаться: я либо не справлялся, либо это не ложилось на музыку. Так появился типичный звук Раммштайн. Тем не менее, я никогда не страдал от того, что разнообразие моей игры сократилось. Как раз наоборот. Благодаря этому, я многому научился.


DH: Ты упомянул свои прошлые проблемы с таймингом. Несмотря на то, что ты очень плотно играешь секвенции[4], ты всё же умудряешься вставлять сбивки в некоторых классических для этого местах. Признайся, тяжело ли было для тебя освоить столь архаичный и упорядоченный стиль игры?

Кристоф: Я бы с удовольствием играл более филигранные вещи, но когда я пробую это с Раммштайн, то замечаю, что они не подходят к музыке. В Раммштайн ты должен барабанить как заведенный. Прежде всего в студии. Там продюсер постоянно держит меня на той грани, где я ещё могу играть хорошо. Поэтому не остаётся пространства для классических вариаций. Но это способствует появлению колоссальной энергии в моей игре. В студии часто спрашиваешь себя, не безумно ли громко звучит ударный ритм, и нельзя ли сыграть как-нибудь иначе. Можно сказать, что на новом диске есть пара песен, отличающихся от наших старых вещей. Я очень рад тому, что новинки удались, и я могу теперь играть не только прямолинейные биты. В них есть своя притягательная сила, своя энергия, но со временем они становятся скучными.


DH: И у тебя нет потребности выразить себя в качестве ударника где-нибудь ещё, кроме как в Раммштайн?

Кристоф: Иногда такая потребность появляется. Уже одно то, что в Раммштайн – также как и на концертах – приходится постоянно играть с метрономом, имеет для меня положительные и отрицательные стороны. Огромный плюс для шоу, конечно, в том, что все световые эффекты идеально спрограммированы и зависят от секвенций. Поэтому не стоит заботиться о том, медленно или быстро ты играешь. Но иногда ты расходишься с группой. Обычно ты слышишь других членов группы и сбрасываешь обороты или наоборот ускоряешься. Так музыка как минимум становится живее. Кроме того, мне действительно тяжелее играть без прибора, так как тогда я теряю уверенность в том, что играю в нужном темпе. Но всё равно, играя в одиночку, конечно же, ощущаешь больше свободы, и я думаю, что если у меня когда-нибудь будет время, то я сделаю что-либо такое, где смогу играть без метронома (смеётся).


DH: Как ты развил в себе способность играть так чётко и размеренно, как метроном[5]?

Кристоф: Это долгая история. Мы начинали в то время, когда техника была не столь совершенна. Тогда было мало групп, которые занимались и живой музыкой, и электроникой, совмещая их на сцене в одно. В начале у меня был секвенсор[6] только на мониторе, и я не пользовался наушниками. Это были хорошие времена, и они сказались на моём слухе. In-ear мониторинг[7] был не так развит. Я, например, использовал волкмен, на котором была только запись тиканья метронома. Но звук у нас становился всё громче (в основном из-за пиротехники), и я должен был что-то предпринять, чтоб как-то защитить уши. Теперь я использую систему In-ear. В начале мне с ней было сложновато, так как наушники плотно закрывали уши, и людей вокруг совсем не было слышно, и из-за этого нововведения терялась вся прелесть живой игры. С In-ear у тебя постоянно ощущение студийной игры, и я долго к этому привыкал. Теперь это уже не проблема, да и у меня больше нет страха перед игрой с метрономом. Вообще многие песни с нового альбома уже не имеют идущего насквозь ряда секвенций.


DH: В каком музыкальном стиле будет твой сольный проект?

Кристоф: Между альбомом «Mutter» и новой пластинкой я начал работать над проектом с гитаристом Каспаром Брётцманом, известным в девяностых своей группой «Мазакер», которая мне всегда очень нравилась. Oн играет так громко, что своей игры я вообще не слышу (смеётся). Многие люди говорят: «Барабанщик Раммштайн для меня не ударник. Там всё чётко запрограммировано. Я так играть никогда не буду!» Мне это знакомо, так как я долго пытался понять, почему я так играю. Но всё же этот стиль – часть меня, он доставляет мне удовольствие и совсем не так прост, как многие думают. Я не хочу себя хвалить, но для ударника, возможно, сложнее играть просто и чётко, чем тренировать и показывать более интересную технику. Барабанщик AC/DC – великий мастер ударного искусства. Это понимаешь, когда пробуешь сыграть их песню и потом слушаешь, что получилось. Это никогда не будет звучать также, как у AC/DC.

Бэртхольд Мойер, "DrumHeads!!"


Примечания:

[1] Oт слова синкопа – в музыке cмещение музыкального ударения с сильной доли такта на слабую, при этом возникает прерывание, обрубание звуков, как характерный пример, весь Morgenstern.

[2] Сбивка (брейк, филл) - это отступление от основного ритма, которое делают, в основном, для внесения разнообразия или при переходе от одной части песни к другой. Сбивки для барабанщика все равно что гитарные соло для гитариста.

[3] Английское слово "timing" не имеет аналога в русском языке. Оно может означать темпо-ритм, синхронизацию, хронометраж.

[4] B переводе - со многих языков - слово секвенция означает "последовательность" или "цепочка". Секвенцией в музыке принято называть последовательность неких мелодических или гармонических оборотов или фрагментов, "сцепленных" между собой наподобие цепочки за счет какого- нибудь сходства.

[5] Метроном - прибор, отмечающий строго равномерным постукиванием короткие промежутки времени, применяемый обычно для точного указания темпа исполнения музыкального произведения или физических упражнений.

[6] Секвенсор - устройство, программа или функция, служащие для записи и воспроизведения информации. Не вся музыка, которую вы слышите на живом шоу, исполняется музыкантами на сцене. Для поддержки живого исполнения, они часто используют часть аранжировки, воспроизводимой с помощью секвенсора, который обеспечивает надежность и гибкость аккомпанемента, при импровизациях и спонтанной игре.

[7] Система In-ear мониторинга означает, что вместо мониторов, стоящих перед артистами, у музыкантов находится миниатюрный радиоприемник с наушниками. Этот радиоприемник принимает сигнал с передатчика, непосредственно подключенного к мониторному выходу пульта. При этом исполнитель свободно передвигается по сцене и может сам устанавливать необходимую громкость звучания наушников, звуковая картинка остается постоянной, а качество и разборчивость мониторного сигнала значительно возрастает.


// Перевод H@ZE //

Tweet