октябрь 2004

Эмануэль Фиалик (40 лет), прозванный друзьями просто «Эму» - человек, который стоит за Раммштайн. Почти десять лет он работает менеджером группы, избегает откровенности и любит контроль. Специально для METAL HAMMER Фиалик впервые распахнул двери своей менеджерской компании Pilgrim и дал свое первое эксклюзивное интервью.

Эму, в качестве менеджера Раммштайн ты почти никому неизвестен. После тщательнейших исследований мы так и не нашли о тебе никакой информации. Ведь прежние просьбы дать интервью ты категорически отклонял. А что же тебя подвигло на этот разговор?

Да, я всегда отклонял все прежние просьбы. Это верно. Но не совсем, тaк как не каждый день журналисты хотят со мной поговорить. И все же, после 10 лет работы с группой я впервые попытаюсь это сделать. И, кроме того, возникли вопросы…

К тебе вопросов уйма, но начнем с базиса. Ты сотрудничаешь с Раммштайн с 1994 года. Как случилось, что ты в то время распознал группу?

Ребята знали, что я работал на группу "Bobo In White Wooden House", потом полгода проработал бухгалтером в берлинском клубе Knaack. Я знал Рихарда Круспе по его прежней группе Orgasm Death Gimmick. А кроме того, Пауль и Флаке из Feeling B хотели, чтобы я для них организовал 150 концертов, от чего я с благодарностью отказался. Xотя с оглядкой на прошлое это звучит несколько лаконично: в 1993 году Раммштайн пришли ко мне и спросили, не хочу ли я стать их менеджером. Они сыграли мне 4 демо-песни, и я им отказал. И все же начало мне понравилось, хотя у меня сложилось мнение, что у группы в то время не было своих критериев. Они были бы актуальны 10 лет назад, когда под металл люди могли танцевать. Это я считал классным. Но в то время с трудом мог себе представить, как можно работать с группой с таким музыкальным направлением, в конце концов, я не фанат металла.

Но потом всё же ты сделал решающий шаг.

Я взял с собой запись демо-песен и несколько раз прослушал такие синглы, как "Feuerraeder", "Schwarzes Glas" и "Rammstein". Моя тогдашняя подруга, француженка, считала, что музыка должна выражаться посредством языка. Тогда я задумался. Первым толчком был все-таки концерт, который Раммштайн дали в 1994 году в Кнааке. Меня будто осенило. Поскольку интерес к группе не иссякал, я хлопнул себя по голове и предпринял еще одну попытку.

Звучит, будто ты себя сам уговорил взяться за эту работу.

Наверное, да. Начнем с того, что я немного был неуверен. Я вообще не знал, как себя вести будучи менеджером этой группы. Однако после того как я увидел живое выступление группы, я проникся Раммштайн. Речь шла не столько о музыке и о текстах, а в первую очередь о начале инсценирования. Во время работы с "Bobo In White Wooden House" я постоянно пытался это разработать, но натыкался на стойкое сопротивление и даже на свои собственные преграды. Впервые с Раммштайн я раскрыл эти бесконечные горизонты. Я показал группу публике (состоящей из 80 зрителей) в клубе и ощутил желание играть перед такой же малочисленной аудиторией даже на улице.

В связи с этим у тебя развилось видение, которое ты хотел внедрить с помощью группы?

Я знал, как следует работать с видением. Наши желания достичь чего-то единого в этом ракурсе совпали. Полагаю, это было самое главное в создании группы. Я не такой, как ребята, у меня зачастую бывают другие точки зрения, я не терплю публичности. Такие антагонистические мнения попали на благодатную почву успешного сотрудничества. Это дает возможность оценить свои силы и направить взор в будущее. От этого зависит много чего: oрганизация интервью, разъяснение вопросов, где сокрыта провокация, куча всевозможных упреков и прочее. Чтобы не создалось неверное впечатление: я не представляю здесь интересы никакой звукозаписывающей фирмы. Много людей оттуда имеют свое собственное мнение о том, что сегодня музыканту следует делать, чтобы добиться успеха. Сама по себе фраза «это же никому не навредит» возмутительна. Необходимо делать вещи, которые не вредят, а приносят пользу людям.

При всех прозвучавших отличиях от участников Раммштайн назвал бы ты себя частью группы?

В качестве менеджера следует быть осторожным с подобного рода высказываниями. В качестве менеджера тебе необходимо иметь четкую позицию, иначе утратишь дистанцию. Иногда группе нужно, чтобы ты чувствовал себя ее частью, но не слишком часто. Самое правильное - иметь четкую позицию. Раммштайн – крайне сильная и закрытая группа с единственным связующим с внешним миром звеном – мной. Шесть членов группы, 50 человек персонала - это очень длинный список. Хотя именно я выбираю и утверждаю юристов, звукозаписывающую компанию или мерчeндайзеров. Меня, скорее всего, можно назвать «владельцем» или «управляющим». Естественно это не простая статистическая, а часто варьируемая работа; так как мои обязанности постоянно меняются. Прежде я был четко задействован в определенных направлениях деятельности, не то что сейчас. Например, в HERZELEID затронуты мои интересы больше чем музыка, а в SEHNSUCHT - только частично. Группе я твердо пообещал не вмешиваться со своими советами, когда речь идет о суверенности.

Значит ли это, что твой интерес к музыке Раммштайн угас, и поэтому на передний план выступают совсем другие компоненты?

Нет, я интересуюсь всегда песнями, но мнения своего вслух не высказываю (смеется). Представьте себе одного из музыкантов после записи его нового альбома, как его забивают всевозможными комментариями, что, по сути, музыканту абсолютно неинтересно, так как для него лучше всего услышать мнение извне. Во время создания SEHNSUCHT я сказал, какая песня может стать синглом, а какая нет. Сегодня я ещё поборюсь с одной или двумя композициями, которые, по моему мнению, нарушают сбалансированность альбома, но не буду высказывать мнение о том, как делать песни. Даже REISE,REISE - название, которое мне не нравилось, не вызвало никаких диспутов, и никто из-за него в драку не лез.

Изменился сам подход к делу. Вначале ты господствовал, а теперь стал более дипломатичным.

Мне и по сей день снятся кошмары, что никто не придет на концерт, и что ни единого билета не будет продано. Между тем, я чувствую, как растет ответственность, и как меняется мое отношение к Раммштайн. Я рассчитываю даже отдельные шаги группы, что вот «это там» может не получить никакой поддержки. Но в музыке все не так; здесь я смотрю, нравятся ли мне самому песни.

В принципе, тебе, как менеджеру все равно, как звучит музыка.

Не совсем так, иначе я бы работал одновременно на десять групп, а не на Одну.

А у тебя не складывалось впечатление, что группа уже пережила свой пик популярности?

Успех Раммштайн основывается на их комплексности и напряжении. Даже их юмор сейчас стал более ощутимым. Если закваску группы легко распознаешь, то быстро теряешь интерес. Не знаю, значит ли это, что группа выбилась из своего зенита славы.

Ну, с вашим статусом тебе печалиться не о чем, ни в финансовом, ни в творческом плане.

Сама по себе Германия не так уж и велика, чтобы долго поддерживать эту свободу состояния. Мы счастливы, что можем причислить всю Европу к числу наших слушателей. Вот почему для меня с самого начала было очень важно добиться успеха за границей. Именно Англия превратилась для нас в такого рода стартовую площадку. До выпуска альбома MUTTER группа, к тому моменту наслаждавшаяся хвалебными отзывами по Европе, не часто давала там живые концерты. Эта сдержанность разжигала любопытство, особенно среди журналистов, которые подогревали интерес людей к группе.

А ты стоял во главе этой акции. И все же, в повседневной жизни группы ты зачастую выступаешь как руководящая фигура и даже в различных ипостасях: воспитатель, отец, друг и так далее. А кем ты бываешь чаще всего?

Ни в коем случае отцом. Термин «воспитатель» мне тоже не особенно нравится. Менеджер и друг – это такой адский коктейль, хотя звучит лестно. Впрочем, оставим и это. В своей среде мы пользуемся футбольной терминологией: тренер, вратарь, свободный защитник, но это лишь отчасти соответствует действительности. Я считаю сотрудничество успешным потому, что личные качества некоторых музыкантов группы мне хорошо известны, и я как менеджер был и остаюсь их большим фанатом. А так, наши отношения - это непременно муторная история. В качестве менеджера я, естественно, должен все держать под контролем. Мне всегда надо знать, что происходит. Необходимо знать, кто, что и каким образом делает с Раммштайн. Существуют вещи в прошлом, я был уверен на 100%, не заслуживающие никакого внимания. Пауль (Ландерс) зачастую говорит, я самый первый человек, который говорит «НЕТ». Но сам себя я бы назвал как говорящий «нет» в пользу группы.

Тебе это нравится?

Это вопрос психоаналитика… понятия не имею, не могу ничего сказать по этому поводу. Когда я был ребенком, мне пришла в голову идея попасть на некое мероприятие через черный ход. Сегодня я все еще ненавижу процедуру фейсконтроля. Знаю по Раммштайн, сколько чего может возникнуть, как это может быть, и какие опасности это в себе несет. И я доволен до глубины души, что для меня нашлась работа, где я имею дело с этой музыкой и с этими шестью протагонистами. Я крепкий кулак этой группы. Исполнительная папская инстанция божественного Раммштайн (смеется).

Прежде чем ты начал работать менеджером, ты играл в группе под названием АТА. Тебе не хотелось поменяться местами с музыкантами Раммштайна?

О, дьявол, нет. АТА был частью большой дружбы с одним музыкантом, который позднее покончил жизнь самоубийством. Мне больше не хочется выходить на сцену. Тебе бы следовало пережить хотя бы одну сходку группы. Я едва могу перенести, что эти шестеро творят с демократией. Это так болезненно.

Значит, ты – борец-одиночка?

Нет, это не так. Я люблю иерархию. Если бы я был госслужащим, я бы исполнял предписанные мне обязанности. В качестве вольнонаемного работника, мне бы хотелось назвать какой-нибудь бизнес своим. В такой группе как Раммштайн я с трудом уживаюсь с моим менталитетом.

Ты такой целеустремленный, словно ты досконально изучил свое дело…

Нет, я раньше наблюдал, как ведет семейный бюджет мой дед. В принципе, формально все очень просто, тебе надо уметь немного считать и не переоценивать себя. Представь себе реальную картину дохода при помощи данных, потом отбрось оттуда 30%. Это самое плохое, что может случиться. Больше тебе знать ничего не следует.

А бывали моменты, когда ты хотел завязать с этим делом?

Естественно. В основе всего есть нечто от монокультуры. 365 дней в году все вертится вокруг только одной группы: Раммштайн. Поэтому в свое свободное время я стараюсь не говорить о работе. Часто спрашиваю себя, как долго мне будут в кайф возможные перемены Раммштайн. Если группа чересчур позволит влиять на себя извне, я не смогу этого одобрить. И если группа дойдет до ужасного в своей игре по смене имиджа, у меня и из-за этого могут быть проблемы. Ежедневная конфронтация.

И все же, ты никогда не искал для себя другую команду? Ты бы смог стать менеджером какой-нибудь другой группы параллельно с Раммштайн?

В Германии и параллельно с Раммштайн, однозначно, нет.

А ты бы хотел работать с какой-нибудь другой группой?

Да, я бы с удовольствием еще раз влюбился. Это же самая настоящая история любви.

О какой же группе идет речь?

Я видел выступление Queen Of The Stone Age в Кнааке. Это вторая группа, с которой после Раммштайн я бы хотел сотрудничать.

А Раммштайн без тебя бы смог существовать?

Да.

И у них был бы тот же статус?

Сложно сказать. Надеюсь, нет (смеется). Я своими делами занимаюсь с умом.

А ты гордишься тем, что достиг?

Я бы это иначе выразил: я испытываю удовольствие от некоторых своих достижений. Определенный успех указывает на то, что я двигался в правильном направлении, и этим можно гордиться.

За последние десять лет тебе приходилось в чем-либо разочаровываться?

Жаль, что до сих пор не снято ни одного хорошего фильма об участниках Раммштайн.

Но это же все еще может случиться.

Вот появился фильм о Металлике «Some Kind Of Monster», который нам бы не хотелось копировать. Это был бы неплохой момент - начать со съемок фильма перед записью альбома REISE, REISE, когда группа находилась в некоторой взбудораженно-восприимчивой фазе. Однако группа не захотела запечатлевать в картинках это свое состояние. К их мнению я отношусь с уважением, но мне очень жаль, так как я считаю, что в итоге в этом мог бы быть обнаружен положительный момент. И то, что было пять лет назад, не вернуть никогда. И это не то, чтобы такое уж явное фиаско, а, скорее, упущенный шанс. Я его называю фантомная боль менеджера.

И наоборот, какими шансами ты успевал воспользоваться? В чем твой главный триумф?

Успех за границей. Это тот стимул, и чтобы достичь успеха я приложил очень много усилий. К этому мы стремились с самого начала. И для меня лично самая главная награда, которой я владею - это английская Silber Award за SEHNSUCHT. Вот где нам тяжело дался успех. Я всегда говорил, если мы начнем в Англии, где пресса нас сдаст в тираж, а писаки Раммштайн не жалуют, но их читают во всем мире. Поэтому я хотел, чтобы Англия захотела нас, и это стало, в конечном итоге, доказательством правильно выбранного пути. Ведь так и случилось.

И все же, вам пришлось подстраиваться под за границу, а именно в США вы запустили английские версии "Engel" и "Du Hast".

Сегодня я не считаю этот шаг провальным, хотя в то время так и подумал. Бытует мнение, что на радио с английской песней можно добиться быстрого успеха. А что же делает радио-редакция? Они проигрывают немецкий вариант промо-синглов. Тогда всем стало ясно: зачем Раммштайн петь за границей немецкие песни? Немецкий язык - это не твоя сила или твой бренд, это нечто совершенно естественное: твой родной язык. И все же каждый музыкант и менеджер думает, как перевести немецкие тексты на английский язык. Слава богу, с этими идеями мы быстро завязали.

А как ты реагируешь, когда группа отклоняет твою идею, в которой ты убежден на 100%?

Я крепкий орешек...

Вернемся к новому альбому REISE,REISE. Помимо необычного сингла "Amerika" в целом альбом получился самым пестрым в духе Раммштайн. Ты заинтригован реакцией фанов, предпочитающих крепкие танц-металл гимны?

Например, выбор песни "Amerika" в качестве сингла меня не особо убедил, для меня она слишком проста. Но, вероятно, группа считает ее одной из важнейших своих песен. Если я бы спросил, на какой фазе созидания находится песня, возможно, я бы мог склонить группу написать пару-тройку композиций на вкус фанов. Но сейчас, когда альбом REISE, REISE оказался таким разноплановым, он мне нравится; я бы не стал сюда добавлять бодренькие танц-метал песни. И, поскольку я не происхожу из металлической среды, мне не составляет никакого труда увлечься новыми течениями. Рихард объясняет формулу Раммштайн следующим образом: жесткость плюс мелодичное знамение. Именно так и звучит для меня сегодня REISE, REISE.

Предположим, ты смог убедить группу написать песню по определенному образцу. Будет ли это для них смертельно?

Да, ни им, ни мне от этого удовольствия не будет никакого. Ни один менеджер на свете не будет оказывать давление на группу подобной силы и подобного потенциала. Здесь мое влияние преувеличено.

И все же, ты обладаешь большой властью, которая таит в себе много работы. Как ты выстраиваешь приоритеты?

О, это очень легко можно разложить по полкам. Сложности возникают только тогда, когда группа хочет полностью отдаться музыке, в то время когда от них требуется решение многих организационных вопросов. Собственно вопрос власти возникает как сопротивление напору извне. А в самой группе – упорство добродетельному менеджеру.

А как ты это мотивируешь?

Мне это не надо мотивировать. Я с удовольствием прихожу на работу, потому что люблю людей, с которыми работаю. Сложнее, когда приходится спорить с группой. Поскольку объект твоей страсти выказывает недовольство, приходится и впрямь покорпеть, чтобы выполнить свою работу.

Во внутренних конфликтах ты всегда на высоте. А как ты оцениваешь свое место со стороны?

Я могу очень хорошо переносить конфликты и в одиночку представлять такую провокационную тему как Раммштайн.

В пору своей юности в ГДР ты научился сам себе прокладывать дорогу? Ты всегда олицетворял собой не совсем типичного восточного немца…

Восточные немцы подарили мне беззаботное детство. И все же, цвет моей кожи и отсутствие отца наложили свой опечаток. Кто-то сказал, я пребываю во «внутренних ссылках», и Раммштайн - одна из них. Мне необходимо далеко идущее, близкое, зачастую почти интимное отношение к работе, которую я выполняю. В Раммштайн я все успешно организовал.

А у тебя есть особое отношение к какой-нибудь определенной песне Раммштайн?

"Sehnsucht" – первое, что приходит мне на ум. Для меня это очень важная песня.

Почему?

У меня совершенно особенное отношение к тому, что эта песня выражает. Об этом также упоминается и в тексте "Alter Mann". Пока я не привык к своей деятельности здесь, я ощущал "Herzeleid" неким чужаком, будто не из этой семьи.

А помимо Раммштайн какую еще музыку ты слушаешь?

У меня в машине из-за моего сына очень много детской музыки. Часто и с большим удовольствием слушаю Queen Of The Stone Age, Joe Jackson, PJ Harvey и вот уже несколько дней подряд новый альбом группы Helmet. А во время ночных поездок предпочитаю «Фритц Вундерлихт поет романсы о любви Шумана». Mоя подруга тащится от Depeche Mode.

А когда, по-твоему, должен наступить момент, чтобы Раммштайн расторгли с тобой контракт?

Это не мне решать. В любом случае, я всегда смогу определить момент, чтобы поставить точку. Ну, возникают там и тут разные моменты, но пока еще нет никаких оснований над ними задумываться. Если я из-за работы не смогу уделить должного внимания моим детям, то я задумаюсь, следует ли продолжать. Если я столкнусь с подобной ситуацией, я возьму долгосрочный отпуск. И поскольку, один из моих сыновей одного возраста с сыновьями участников группы, то мы придумаем, чем нам заняться, будучи вместе. И еще одна из вероятных причин моей отставки: если Раммштайн пойдет по пути, где я не смогу больше их представлять, или они возьмут на себя слишком много. Я это называю «синдром Гаральда Юнке». Это означает, что музыкант постоянно хочет быть на виду, а сказать и представить ему уже нечего. Это самое ужасное для любого музыканта, не только для Раммштайн. В этой части существования, которую я вообще-то очень люблю, я не был бы хорошим партнёром.

А как ты находишь Раммштайн после небольшого перерыва?

Разъезды, разъезды. Я так много времени провожу в пути, почти ничего не замечая вокруг. Отъезды и приезды! Я хорошо ориентируюсь на вокзалах, в аэропортах и в отелях. Отсутствие внимания, как результат всего, для меня почти как болезнь. Прежде чем я в отпуске начинаю хоть что-то замечать, должно пройти как минимум дней 12-14. Но до этого так далеко, у меня пока еще уйма дел…


О ПЕРСОНЕ:

Эмануэль «Эму» Фиалик, год рождения 1964, рос и учился в Гота (Тюрингия). Пять лет изучал музыку в Веймаре, играл в Свободной Группе в Восточном Театре и работал в Высшей музыкальной школе в Дрездене, а также преподавал вокал в различных театрах. Xолост, отец двоих сыновей. По материнской линии Фиалик происходит из польской католической семьи. Его отец – африканец, был банкиром в Камеруне и Франции, скончался, когда Эму было 9 лет. Его мать, выучившаяся на воспитательницу детского сада в монастыре святой Урсулы, после рождения второго ребенка стала работать бухгалтером. Фиалик – генеральный директор фирмы Pilgrim Management в Берлине, которая с 1994 года представляет деловые и творческие интересы группы Раммштайн. В Pilgrim Management под его руководством работает 11 человек.


Торстен Цан
Metal Hammer


// Перевод Алены Захаровой //

Tweet