14 апреля, 2003


Рики: Какой вопрос, из заданных вам когда-либо во время интервью, был самым глупым? (Керстин Альтхаус, Германия)

Олли: ... являемся ли мы гей-группой.

Рики: Критик Энтони Джулиус сказал как-то:"Нарушение может освобождать" и "Искусство призвано побеждать табу и социальные предрассудки...". Хотят ли Раммштайн своими провакационными песнями освободить и победить табу, или это просто такой рекламный трюк? (Мэгги Хартли, Великобритания)

Пауль: Сложной вопрос. Конечно, нам нравится проделывать вещи, которые шокируют, потрясают людей. Однако, мы поступаем так не для того, чтобы получить какую-либо выгоду от провокаций.

Олли: Просто нас интересуют вещи, которые другим кажутся провокационными, но все это получается у нас непреднамеренно, и не так, как это делается в других видах искусства, где художник хочет сознательно оскорбить. Нас это просто притягивает...

Пауль: как магнитом...

Рики: Получается, вы особо об этом не задумываетесь? (от себя)

Пауль: Нет, это скорее судьба. Основнoй идеей было внушить людям страх. Существует достаточное количество поп-групп, исполняюших сладкие песенки без содержания, мы просто хотели быть другими.

Шнайдер: На большинство людей многое оказывает провокационное влияние, но не на нас.

Рики: Есть ли группа или исполнитель, с которыми бы вы хотели поработать в будущем? (Luizza Mazzi, Великобритания)

Шнайдер: Kонечно, мы бы хотели поработать с тем или иным исполнителем, но у нас это почти никогда не получалось. Наверное, наш способ делать музыку слишком сложен, медленен и индивидуален. Мы, пожалуй, не достаточно гибки или спонтанны. Мы бы с удовольствием, но не можем.


Рики: Значит, вы работаете не так как другие музыканты? (от себя)

Пауль: Это похоже на ситуацию, когда человек женат на одной женщине и хочет переспать с другой, но обстоятельства таковы, что это невозможно.

Шнайдер: Иногда во время тура встречаешь другие группы и думаешь: "Черт, нам действительно можно было бы сделать что-нибудь вместе для следующего альбома." Но, в конце концов, из этого ничего не выходит.

Пауль: Последнее предложение мы получили от Лемми из Motörhead. Мы хотели сотрудничать, но так ничего и не получилось. Может, нас слишком много. Шесть человек! У каждого столько идей. Восемь человек или более, работающие над одной песней, - это просто слишком.

Рики: Значит, у Раммштайн господствует демократия? (от себя)

Шнайдер: Да, так как мы - не один автор, который пишет всю музыку и тексты в одиночестве. Иначе мы могли бы встречаться с другими исполнителями и работать над песнями вместе. Музыку в основном придумывают наши гитаристы, потом мы работаем над ней вместе. Позже Тилль приносит текст или историю, и мы пробуем сделать из этого песню. С другими группами это бы не сработало.

Рики: Если бы вы могли что-нибудь изобрести, что бы это было и почему? (Торстен Шпиндлер, Германия)

Пауль: Tарелку, которая сохраняет высокую температуру, чтобы еда не остывала.

Рики: Ты настолько практичен?

Пауль: Да, еда для меня всегда вначале слишком горячая, а потом она быстро остывает. Это моя постоянная проблема, поэтому я хотел бы иметь такую тарелку.

Шнайдер: В китайских ресторанах же есть тарелки, на которых еда остается горячей...

Пауль: Я знаю, у них там такие огромные жесткие диски, но мне нужна простая тарелка и ничего сложного.

Рики: В каком телесериале вы бы хотели поучавствовать? (Elizabeth Sokanis, Греция)

Олли: Симпсоны!

Рики: Вы должны отправиться на необитаемый остров и можете взять с собой три компакт-диска, три фильма и три книги. Какие вы бы взяли? (Сибилла Хауденшильд, Швейцария)

Шнайдер: Если бы я поехал на такой остров, то я бы вообще ничего не взял.

Пауль: Если остров необитаем, то там нет электричества, и что я там буду делать с дисками? Но если уж на то пошло, то это были бы диски "Prodigy", "Metallica", "Panthera" и "Sex Pistols", фильмы "От заката до рассвета" и "Криминальное чтиво", из книг в моем багаже были бы "Властелин колец" и "Глупые Белые Люди".

Рики: Чтобы вы делали, если бы проснувшись утром, обнаружили, что превратились в симпатичную девушку? (Marti Ginebra, Испания)

Пауль: Ух ... дерьмо!

Шнайдер: Я бы подумал, что я переродился.

Пауль: Я бы попробовал назначить свидание Шнайдеру. Кроме того, я бы точно поменял лекарства, думая, что я что-то не то принял.

Рики: Каковы были ваши первые впечатления друг о друге, и изменились ли они за все эти годы? (Wayne Duckett, США)

Шнайдер: Когда я двадцать лет назад повстречал Пауля, я подумал, что он очень невоспитанный тип, он шутил над каждым, независимо от того, знал он его или нет. Он сразу подмечал слабую сторону человека и высмеивал ее. Это было подобно выстрелам из пушки, и мне это вообще не нравилось. Сейчас я думаю, он хороший человек. Пауль всегда готов помочь.

Олли: Сначала я думал, что Флаке - больной на голову старый дед, это впечатление нисколько не изменилось.

Шнайдер: А я думал, что Олли опасный тип, потому что он всегда молчал, но через полгода он заговорил.

Пауль: У меня тоже было похожее чувство относительно Олли, я всегда старался не сказать ничего лишнего, чтобы он не заехал мне в ответ. Мне и сейчас так кажется. Когда я познакомился со Шнайдером, я подумал он не очень хороший барабанщик, у него было желание, но не было страсти. Потом я изменил свое мнение, но уже не помню, когда это произошло!

Шнайдер: Лет пятнадцать назад Тилль был барабанщиком в одной панк-группе. Я никогда не видел, чтобы кто-то играл так, как он. Чистая энергия! Когда я думал, что уже все, дальше играть он не сможет, он продолжал играть.

Пауль: Однажды Тилль посадил в бас-бочку куриц, и когда он начал стучать, они стали выбегать, кудахча и носясь по двору.

Шнайдер: Он также был известен как "Мясник Вендиша", деревня откуда он родом. Это было почти живодерство, он брал у крестьян куриц и засовывал их в бас-бочку.

Рики: В составе Раммштайн вы стали известны. А если бы вы не играли в группе, то на каком поприще, по-вашему мнению, вы бы добились успеха? (Fenessa Kram, Нидерланды)

Пауль: Я думаю, я был бы предсказателем или психиатором.

Олли: Строитель или каменщик.

Шнайдер: Специалист по компьютерам.

Пауль: Нее... Шнайдер был бы актером, Джэймсом Бондом или играл бы в мыльных операх, Тилль бы плел корзины, а Флаке занимался бы старыми машинами.

Шнайдер: Фактически, он и сейчас занимается этим как хобби со своим другом. Они коллекционируют старые автомобили и сдают их на прокат для киносъемок или частным лицам, для проведения торжеств или свадеб, например. Флаке ненавидит новые машины.

Рики: Как вы умудряетесь после десяти лет (или болeе) совместной работы все еще переносить друг друга на дух? (Sabine Wagner, Германия)

Шнайдер: Наверное, мы родственные души.

Пауль: Мы моемся, ну, может, кроме Флаке, он этого не делает.

Олли: До того, как мы начали вместе заниматься музыкой, мы были друзьями. Это всегда оставалось более важным для нас. Во всем, что мы делали, на первом месте стояло удовольсвие, а не успех.

Пауль: Большинство участников Раммштайн уже играло в группах прежде, так что мы уже знали все о бизнесе и о плохих временах. Успех не пришел к нам из ниоткуда. У нас был опыт, именно поэтому мы более или менее держимся на ногах.

Рики: Было ли в вашей карьере что-либо, что вам вообще-то не хотелось бы испытать? Сожалеете вы о чем-нибудь? (Jack Putz, США)

Шнайдер: Пока нет.

Олли: Со мной тоже нет.

Пауль: Ну, может, так по мелочам. Например, лучше бы у меня не было опыта не получения Грэмми.

Рики: Стал ли Раммштайн для кого-нибудь из вас бременем? (Simone Böhm, Швейцария)

Пауль: Это для каждого бремя в той или иной мере. Нельзя иметь кучу денег и успех, не испытывая трудностей. Гдe много света, там и много теней.

Шнайдер: Для некоторых из нас было слишком много концертных туров в течение последних трех лет. Это стало проблемой. У нас теперь есть семьи, и так как мы постоянно были в разъездах, то не могли проводить с ними достаточно времени, поэтому мы и сократили концертные выступления.

Рики: Появилось ли у вас в последнее время больше свободного времени? (от себя)

Пауль: Сейчас у нас больше времени. Теперь у нас есть дети. Мы пытаемся совмещать работу в группе и семью. Сейчас это в 50 на 50. После семи лет в Раммштайн, нам нужна маленькая пауза. Но мы все же работаем над новым альбомом.

Шнайдер: В этом году у нас юбилей – 10 лет.

Пауль: Правда?

Шнайдер: Да, мы начали в 1993 году.

Рики: Какие ценности Восток принес Западу? (Sven Werner, Германия)

Пауль: Ну, Раммштайн!

Шнайдер: Почти все на Востоке игнорировалось Западом. Это было так: людей с Востока хотели как можно быстрее интегрировать с Западом. Законы и все остально очень быстро подстраивалось под западную систему, осталось очень немногое. Хотя некоторые вещи на Востоке были не такими уж плохими!

Пауль: То же самое происходило и с кореными жителями Северной Америки. Европейцы открыли этот континент, и со временем индейцам ничего не осталось. Белые думали, что у них всё было лучше. Я не уверен, но что-то подобное было и у нас. Хитрые западные бизнесмены вдруг появились и тут. Люди были очень наивны и продавали землю за пару стеклянных жемчужин.

Шнайдер: Люди с Востока не знали как заключать сделки, люди с Запада были опытнее. Они приезжали сюда, покупали дома за бесценок и потом перепродавали их с огромной выгодой. В Германии было два независимых правительства, оба имели право существовать, можно было просто немного изменить конституцию, но не просто оставить западную.

Пауль: Выжили только две вещи: Раммштайн и зеленая стрелка. Обычно, когда останавливаешься на красный свет, нельзя сворачивать на право, но если там горит зеленая стрелка, то тогда можно. На Западе этого не было, сейчас это появилось и там. И еще кое-что из мира светофоров. Человечек на светофоре, на Западе он был худым, у нас же был немного толще, счастливее. Было много споров по этому поводу, но, в конце концов, они взяли нашего.

Шнадйдер: С другой стороны, Восток так и остался Востоком. Очень многое там не изменилось. Особенно в деревнях. Все так же, у людей нет ни денег, ни работы.

Рики: Насколько сложно для вас сохранить вашу восточнонемецкую индивидуальность, если группа так много путешествует по миру и сталкивается с различными культурами и влияниями? (Энн Джиллан, Великобритания)

Олли: Это совсем не сложно. Я рад что вырос в ГДР. 18 лет я воспитывался в духе социализма, и от этого нельзя так просто избавиться. С другой стороны, я рад объединению, так как появилась возможность путешествовать. Но так же очень многое исчезло. Общество потребителей с большой скоростью вошло в нашу жизнь, увлекая за собой. Но мы росли на других идеалах, смогли сохранить их и помним о них.

Рики: Считаете ли вы, что опыт на востоке сделал вас более стойкими? (от себя)

Пауль: Конечно!

Рики: Если бы у вас была возможность вернуть время до воссоединения, вы бы это сделали? (Torben Hensen, Дания)

Пауль: Нет!

Шнайдер: У нас и до этого не было нормальной жизни. До создания группы мы не работали. На Востоке музыку делали по-другому, иначе, чем на Западе. Наши корни находятся на Востоке, мы не в силах это изменить, даже если стена разрушена. Мы задумались, что же за музыку нам делать, продолжали попытки определиться, начиная снова и снова.

Пауль: Я не работал ни на Востоке, ни на Западе, так что для меня ничего не изменилось.

Шнайдер: Конечно же, ты работал, если на Востоке человек не имел нормальной работы, то он становился асоциальной личностью, а "музыкант" считался ненормальной профессией.

Рики: Кем вы хотели стать в детстве, кроме как музыкантами? (Brigitte Chainniaux, Франция)

Шнайдер: Ну, у меня были типичные мечты, свойственные ребенку. Сначала я хотел стать водителем такси. В тринадцать лет я понял, что хочу стать барабанщиком. Моим родителям эта идея не очень нравилась, им хотелсь, чтобы я пошел в армию или учился дальше. Тогда я распрощался с музыкой и пошел в национальную народную армию. Но я быстро понял, что лучше, никого не слушая, идти своей дорогой...

Олли: Хмм... почти бродяга...

Пауль: Прямо сейчас я тоже близок к этому.

Шнайдер: ...или ковбоем...

Рики: Европейский ковбой - это же вообще-то цыган...

Пауль: Да, но без гитары. Я всегда хотел стать моряком, егерем или охотником ... быть на воздухе и стрелять.

Рики: Вы любите стрелять?

Пауль: Да! Когда мы были в Америке, и я стрелял там тире на ранчо - мне жутко понравилось!

Рики: Из пистолета ... или?

Пауль: да, из всего подряд!

Рики: Во что ты стреляешь охотнее в животных или в глиняных голубей?

Пауль: Я об этом не задумывался, но мне нравится оружие, особенно когда оно громко стреляет.

Рики: Есть ли что-нибудь, что вы как член группы или просто человек давно хотели сделать, но не решались? (Koen Schroeten, Бельгия)

Шнайдер: Mы давно хотели спалить какой-нибудь большой дом в целях рекламы.

Пауль: Однажды я прочитал в газете, что Motörhead играли так громко, что обвалилась стена, меня это поразило.

Шнайдер: Был один менеджер на МТВ, который распространял о нас разные лживые слухи. На одном фестивале четверо из нас подловили его, и мы не стали говорить ему, что он засранец, и просить так больше не делать, мы привязали ему на ногу дымовую шашку. Всё это было посреди одной из VIP-палаток. Там была пресса, и они все сфотографировали. Потом в газетах появились заголовки "Раммштайн поджигают менеджера МТВ"

Пауль: Это была довольно большая шашка, которая хорошо горит... хм ... ну, потом нас некоторое время не показывали по МТВ.
И еще мы хотели войти в огонь обнаженными. Но это не так просто. В фильмах это делается с холодным огнем, но через 20 секунд и он становится по-настоящему горячим. Нужно быть очень быстрым, чтобы выбраться из него. В фильмах это работает, но на сцене, к сожалению, не получилось бы.

Рики: Как вы себе представляете вашу старость? (Энн Макдонней, Ирландия)

Шнайдер: Хм... вообще-то, мы можем скоро уйти в отставку, примерно после сорока...

Пауль: Мы уже близки к этому. А потом можно будет сидеть на скамейке перед домом и разговаривать о рыбалке. Или просто заниматься вещами, на которые у нас не хватало времени, например. По вторникам вечер бриджа... понимаешь, что я имею в виду? Или у нас никогда не было вечеров игры в биллиард, не получалось, так как мы всегда в разъездах.

Шнайдер: Так у нас в жизни появилось бы немного порядка.

Рики: Правда, что во время вашего последнего тура, вам приходилось провозить вашу пиротехнику в Англию контрабандой? (Oliver Händel, Германия)

Пауль: Наверное, да...

Шнадйдер: В некоторых странах очень строгие законы, особенно в США, что разрешено в одном штате, оказывается запрещено в другом, и вдруг все наше оборудование, которое можно было бы использовать в соседнем штате, конфисковывается.

Пауль: Но наш тур-менеджер разбирается в этих делах и знает законы pазличных стран. Раньше у нас был девиз:"нет огнемета - нет шоу". Сейчас мы относимся к этому спокойнее. И шоу не такое перегруженное. Если я один вечер не вижу огнемета, то ничего страшного в этом нет.

Рики: Приобретаете ли вы всю вашу пиротехнику в Германии?

Шнайдер: В основном. Некоторые вещи делаются специально по нашим заказам.

Рики: Что делает Олли в пластиковом ящике? (Тourbook 2001) (Эстер Компир, Нидерланды)



Олли: Ну, как обычно перед концертом. Мы ждем и ждем, и пытаемся как-то развеять скуку. И я хотел прояснить кое-что. В ящике лед. От нечего делать я пытался поджечь газы, когда пукнул. Получилось.


Рики: Что вы думаете о шоу «Германия ищет суперзвезду» ? (Sven Lohrey, Германия)

Шнайдер: Я не смотрел все это бeзумие, а видел только финал. Как музыкант я знаю, что музыкальная индустрия, использует все средства, что бы продать диски все равно с чем. При этом они не упускают ни одной возможности. Это все как-то дешево и убого. Все хотят стать суперзвездами, но где они окажутся через 5 лет, когда шоу уже закончится, и о них все забудут. Мне их жаль, а песни мне совершенно не нравятся!

Олли: Для меня это современное рабство. Они ищут беспомощных людей, которые ни о чем не имеют ни малейшего понятия. Затем их убеждают, что есть жюри, которое разбирается в музыке. На самом деле это просто боссы звукозаписывающих фирм и продюсеры. С этими людьми заключаются контракты, которые гарантируют, что кандидаты не заработают ни единой марки. Ну а те в свою очередь подписывают, потому что ничего не понимают. Потом еще доказывают людям, что это музыка.

Пауль: А мне это нравится. Я люблю "ГИСЗ". Но это не значит, что нормальные группы больше не могут заниматься музыкой. Например, я же не обязан идти в McDonalds, я могу сходить и в вегетарианский ресторан. Так же и тут. Мне все равно, кто там находится в чартах, и кого показывают по телевизору. Если люди этого хотят, то пусть они это делают. Никто же не обязан это смотреть, и никто не обязан там петь. Если они будут иметь успех – они продержаться долго - если они будут хороши. Я думаю, это шанс для для тех людей, которые хотят быстрее попасть в музыкальный бизнес.

Рики: Когда вы будете в Южной Африке?

Пауль: Скорее всего во время тура...

Рики: Необязательно во время тура, может в отпуск?

Пауль: Это весело, только когда ты вместе с группой. А в одиночку уже через три дня становится скучно.

Шнайдер: Но так зато можно будет, наконец, посмотреть страну. Во время тура видишь 20 городов за 30 дней, и все сразу забывается.

Рики: Спасибо за интервью.



// Перевод NeonRay, редакция Bamba //

Tweet